● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
François Arnaud

» имя, возраст: Arthur Dagenhart / Артур Дагенхарт, 27. » принадлежность: Носитель. » профессия: Разведчик в главном штабе вигилантов; прежде работал в ЦРУ.

» способность: Я бы хотела видеть стратегически полезную способность вроде абсолютной памяти или понимания сути вещей (приоритет). » сторона: Вигиланты. » статичное изображение: Посмотри.

you're the one that I need,
I'm the one that you own

Мы похожи, как брат и сестра, мы одна сторона медали: твоё лицо выделяется золотым профилем на позолоте, а я - только бездумный слепок с него. Я наизусть знаю и молитвенно повторяю перед сном каждую строчку сводок твоей судьбы, где меня ещё не было: брошен при рождении, воспитан Дагенхартами, домашнее обучение, общая школа, десять лет.
«Я тебя ненавижу,» - первое, что ты сказал пятилетней девочке на пороге (на ухо, чтобы мама не слышала). Я, конечно, давно про это забыла, если хоть когда-то помнила, а ты до сих пор вспоминаешь перед сном, братик. Иначе было никак: мы воспитаны на благодатной почве страха и повиновения. Ты приспособился к строгой семье, умел выскоблить в опутанной религиозной муштрой, как спрутом, жизни маленький закуток убежища и свободы. Ты храбрился передо мной - я копировала твоё внутреннее спокойствие.
Ты знал, что такое Бог: не Большой Брат, не святой, не тело, прикованное к кресту; ты всей душой молился Богу за меня, Марту, - он ни разу не ответил, и Бога тогда не стало. Ты научился предугадывать, планировать, менять и меняться: урок жизни, который я никогда до конца не освоила. Презирая убогость навязанной приёмными родителями нищеты, ты знал, что вырвешься из неё при первой возможности, и терпеливо ждал, выстраивая в уме комбинации будущей жизни.
У нас с тобой есть секрет, о котором никто никогда не узнает: мы заставили родителей убить невинного ребёнка, чтобы обрести желанную свободу, - ты гладишь мои волосы, а за занавеской, за тонким стеклом окна не умолкают истошные крики вдруг обедневших родителей (наших, запертых в клетках строгого режима, и чужих, потерявших сына). Мы это подстроили. Мы всю свою жизнь подстроили твоим умом и моими руками.
Все твои подстроенные планы всегда складывались, как задумано: трёхлетний бакалавр, стажировка в ЦРУ, затем - полная занятость, обучение Марты в медицинском, - все-все-все планы, кроме войны. Войну ты учесть забыл. А война учла наш Лос-Анджелес, разрушив его до фундаментов, заложенных ещё индейскими племенами, война учла ЦРУ, лихорадочно пытавшееся вычленить из хаоса причину, лояльность, значимость, и нас война тоже учла. У тебя была девушка, может быть, даже жена, - воспоминание о ней осталось в довоенном времени. Теперь каждый сам за себя, кроме нас двоих: за пазухой, под сердцем всегда есть я, любимая, единственная сестрёнка, жадно и беспокойно ждущая указаний: как война? опять война?
Элдерман звучал разумнее, сильнее. Ты с самого начала знал, что нам не суждено отсиживаться в сторонке, в ужасе трепеща пред бледным ликом войны, - мы сами будем и войной, и послевоенным строем. Это в наших ловко подставленных руках осядут перераспределённые войной власть и богатство. Ты сказал, что мы вигиланты, и теперь я вигилант, копия вигиланта, слепок с вигиланта, вигилант в разрезе.
Твоим главным приоритетом всегда было моё счастье. Ты хотел бросить его беспомощным к моим ногам, даже тянуться не нужно - оно и так ко мне льнёт, прирученное. Я знаю, что ты многого добьёшься, братик. Я тоже очень постараюсь.

Несмотря на то, что Марта и Артур - приёмные брат и сестра, они ближе, чем просто родственники. Они идеально дополняют друг друга в чудном новом мире: амбициозный, харизматичный Артур координирует их действия, рассчитывает будущее на пять шагов вперёд, стараясь выбиться из рядов пушечного мяса в когорту тех, кто принимает решения; Марта неотступно следует за ним преданнее любого солдата. Специфика их отношений в том, что Марта целиком и полностью от зависит от брата: она принимает на веру его убеждения, сделает всё, что угодно (включая самые большие подлости и убийство), чтобы заслужить его одобрение. Артур - центр её вселенной, он выше, лучше, честнее Бога, он не строит иллюзий по поводу Марты, знает каждую её слабость, но искренне, до боли любит её и знает, что ей, неприспособленной, зависимой, без него на войне не выжить.

Это самый главный персонаж в жизни моей героини, и вне всяких сомнений я с нетерпением жду того единственного, кто займёт и не оставит роль. Я готова идти на компромиссы практически в любом аспекте биографии при условии сохранения общего образа, даже внешность можно сменить при большом желании. Посты пишу не часто, но обещаю, что без эпизодов ни за что не оставлю, у меня есть очень много идей на совместную игру. И я с удовольствием предоставлю больше информации, скину свою анкету, пообщаюсь с вами, только напишите мне в лс или в гостевую с:

п р и м е р    п о с т а

*от другого персонажа в другом сеттинге
Я жадно ищу смутное подобие знака, ответа, символа, скольжу лихорадочным взором весенних глаз по чуждому лицу-маске в поисках знакомого, но смотрю – и не вижу. Черт лица совсем не разглядеть, а разум настойчивым фанатиком отвергает свирепую враждебность латекса, и он предстаёт в голове запуганной жертвы только размытым пятном коричнево-болотной мути: игнорируя очевидное и реальное, я замыкаюсь в себе, ведь ни одна реакция не просочится сквозь плотную духоту искусственного лица, чтобы отразиться на девственном полотне моего восприятия. Одно спасение – эти опиумные глаза, и я цепляюсь за его ускользающий взгляд, как утопающий – за острые обломки потерпевшего крушение корабля, с упорством Атласа выдерживаю бурлящие потоки шторма, норовящие утащить на дно и скормить морским чудовищам, резкий шквал ветра, выбивающего последний шанс на жизнь из-под ногтей да заливающего лёгкие солёной и горькой водой. В настойчивом отчаянии надежды подмываются идеологические устои похищенного, и прежде ясное понимание похитителя как врага сменяется новым неопределённым и безымянным определением положительного характера, ведь он один – мои обломки до основания разрушенной сутолоки будней.
Страх остаться в подвешенном состоянии растворяется неутолённым – похититель поднимает руку к моему лицу, и предлагает угадать количество поднятых пальцев. Разноцветные глаза глухим задушенным голосом задают простые вопросы, и я произношу такие же дежурные ответы, но мои слова звучат живее, чем его: «Не больше двух. Нет. Нет. Нет, – и вспомнив эпизод недавнего нападения, мягкой просьбой подвожу сказанное к понятному мне одной знаменателю, – Я больше не хочу умирать». В аквамариновых глазах – сдержанность и жёсткость старого вояки, но нет проблеска удивления, и мне кажется, что он разделяет моё понимание. На мгновение мелкая рябь на поверхности чувств – почему он спрашивает? Мне должно быть так плохо? Было что-то ещё, кроме смерти? Молниеносно-паническое «Я не помню!» горячей вспышкой взрыва разрывает шёлковое полотно иллюзий – и остаётся только гадать, что происходило в промежутках моего беспамятства. Это только вторая смерть, что мне довелось пережить, но ни с одной из них я до сих пор не свыклась, и вряд ли доведётся. А может быть, я ответила не то, что нужно? Может быть, он снова убьёт меня?
Однако отдающая льдистой прохладой забота преступника принята за чистую монету – искать подводные камни, о которые мне неминуемо предстоит разбиться, кажется пустой тратой драгоценных секунд по наивнейшей из причин: сравнивая его с собой, я решила, что моё поведение вряд ли бы отличалось. Интересовал только один из насущных вопросов: что могло им понадобиться от меня? Не обладая материальными ценностями, достойными упоминания, я не успела добиться и сколько-нибудь сильной людской ненависти, чтобы стать объектом жестокой расправы ради мести, а в обстановке комнаты и в похитителе – ни капли узнаваемого. Нечестно, – пойманная в ловушку пространного непонимания и молчания, бросившая попытки найти вразумительные ответы или придумать логически-стройные вопросы, я оказываюсь в положении жалком и беспомощном. Меня не отпустят, а маячащий на горизонте шанс встретить окончательную смерть не внушает оптимизма, последние охровые песчинки уверенности утекают сквозь пальцы в никуда, и я ищу подобие поддержки в лишённом озлобленности взгляде похитителя, неизбежно чувствуя, что скоро исчерпаю лимит его гуманности, но остерегаясь только его равнодушия. Не могу не заметить, как и он ищет всё застывшее в моих чернильных зрачках – ускользающий намёк на расположение, плотинную сдержанность, высившуюся перед натиском разнородных эмоций, бесконечно-неустанный поиск смысла и якорную зацикленность на цвете его глаз, ко взору которых я припадаю, как беспробудный пьяница к по дешёвке доставшейся бутылке медицинского спирта.
– А теперь послушай, – и я вся внимание и слух, с подобием серьёзной разумности слушаю обрывистую чеканность его слов, но не верю собственным ушам. На языке вертятся десятки вопросов, выдающие моё подозрение об истинной цели его интереса, но я не задаю ни один из них, оставив мнительность кому-нибудь другому, умному и рассудительному. Что это значит? Что происходит? На моих запястьях и лодыжках – морские узлы и задокументированное свидетельство узника, на саднящей скуле – багрово-аметистовая отметка о неправе на свободу. Я вряд ли хочу знать, что происходит, я желала бы скинуть кручёные верёвки, снять эту чёртову маску и уйти из оклеенных обоями стен моей камеры заточения, но законы жанра настырно требуют совсем иного.
– Видишь? – приподнимаю перетянутые, покрытые сплошь кровоподтёками запястья на уровень его необычных глаз, а после – безвольно их роняю, – Я заложница, которая разговаривает с маской. Зачем?.. – отдающие терпкой горечью простые слова задевают душу – если это высказанная вслух правда, то отчего всё во мне противится сухому объективизму, калёным клеймом выжигая болезненное страдание на груди? Гримаса муки проступает и на лице, скрупулёзно вычерчивая всё бледное и жёсткое, данное мне: остроту подбородка, скул, переносицы.
Мне плохо, я ищу забытья, сквозь влагу на ресницах рассматривая проблески бирюзы и малахита близкого взора, отождествляя его спокойствие с поддержкой не потому, что не замечаю бездны разницы, а лишь из намерения сконцентрироваться на внешнем, оставив, наконец, внутреннее в относительном покое. Знание не прочнее миража, а догадки фундаментальны, как истина в последней инстанции, – поймав в раскрытые ладони глухое эхо его слов, я пытаюсь проникнуть за их блёклый фасад и разглядеть яркость трепещущей души. Как он стал чьим-то наёмником, зачем выбрал неблагодарное и грязное ремесло? А если всё похищение – замысел его одного, то как я могла ему досадить? Мне казалось, злодеи не справляются о самочувствии жертв, и уж тем более не заботятся об их душевном равновесии: истинное зло всегда связано с издевательствами, жестокостью, неразборчивостью и недалёкостью сердца, но Маска не подходил под описание, он был человечнее и добрее. Что поменять? Представление об истинном негодяе или о том, что мой похититель таковым является? Глубокий диссонанс дробит мир надвое, и меня неудержимо влечёт к последнему варианту.
– Могу я узнать имя? – вопрошаю робко и слабо, считая, что несколько коротких слогов позволят мне проникнуть в потаённые мысли кого-то живого и понимающего, нашедшего пристанище своим страхам под личиной зверства и свирепости. Я слежу за ним – мне нужно видеть мелькнувшую за ширмой физического тень несдержанного эмоционального отклика, ответ, который не должен быть сказан вслух, но неизбежно скользнёт в глубоком глянцевом обсидиане зрачков, что подскажет мне его имя на эти минуты. В моей голове вихрь выдуманных прозвищ, но, неспособная остановиться ни на одном из них, я придерживаюсь невыразительных эпитетов, неизбежно зацикленных на океанных тонах его глаз, и всё же они недалёки, поверхностны, как поверхностна хэллоуиновская маска чернокожего президента, как поверхностны и универсальны хлопковые манжеты рубашки цвета безлунной ночи; но не дозволено глядеть дальше видимого, и свободная воля не числится в списке моих преимуществ.
Напряжённым движением обеих рук убираю выбившуюся давным-давно прядь волос и откидываюсь в кресле, давая спине долгожданный отдых. Резкое движение отзывается неприятными ощущениями в желудке и импульсами разносит боль под черепом, заставляя вспомнить о собственной слабости. Дожидаясь подобия штиля в сломанном организме, я сглатываю горечь во рту и закрываю глаза, выигрывая сражение-прелюдию с тошнотой, и оказываюсь захваченная бесконечной чёрно-белой каруселью головокружения. «Ты только не уходи,» – едва слышное обращение, как к самому близкому из людей и произнесённое самыми усталыми и искренними из интонаций.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Fahriye Evcen (!) или Melissa Benoist, Adria Arjona, Holland Roden

» имя, возраст: на выбор, около 25 лет. » принадлежность: на выбор. » профессия: внутренняя служба безопасности, хакер.

» способность: на выбор. » сторона: ренегаты. » статичное изображение: ссылка

Мы с тобой удивительно похожи, словно отзеркаливаем друг друга. Что-то неуловимое во внешности, одинаковые интонации в голосе, любители одних плоских шуток и идиотских розыгрышей, беззаботное отношение ко многим серьезным вещам и необыкновенная тяга к неприятностям. С твоего лица почти никогда не сходит улыбка, ты улыбаешься сквозь боль, слезы и очень заразительно смеешься. Мне редко приходилось встречать таких открытых и «теплых» людей как ты. Тебя не сломала война или ты очень хорошо это скрываешь, поддерживая в своей душе прежний свет. Люди к тебе тянутся, а ты не можешь жить без общения. Замечаешь самые мелкие детали, настойчиво доказываешь свое мнение и не тушуешься перед трудностями. Тебя сводят с ума сложные задачи, ты готова разгадывать все и всех вокруг, дотошно изучая каждую мелочь. Ты повсюду, тебя много и это частенько выводит из себя. Но вот твоей нервной системе можно только позавидовать. Я вообще с трудом представляю тебя срывающуюся на крик, разве что, если найдется кто-то более искусный в профессии, в этом случае зона поражения не ограничивается рабочим местом - уж очень не любишь проигрывать. Ты заговоришь и окрутишь кого угодно благодаря своему природному обаянию, которым пользуешься даже неосознанно. Терпеть не можешь несправедливость, опоздания и, когда тебя перебивают. А еще, если намечаешь цель, то непреклонно ей следуешь. 

Я уже даже не помню, как мы познакомились, но спелись буквально сразу. Твоя искренность и добродушие находили во мне отклик, и мы легко нашли общий язык. Сложно не замечать, что мы буквально созданы друг для друга, два больших ребенка на взрослой войне. Ты в меня влюблена, а я не отвечаю на твои чувства, и безответно смотрю в сторону другой. Она старше на десять лет, и я тянусь к ней, как к той, кто возьмет на себя все мои проблемы, и я смогу продолжать дальше оставаться простачком. Поэтому мне нужна ты. Будь всегда рядом, будь легкой, бесхитростной, но настойчиво надоедай своим присутствием. И я начну петь тебе серенады.

Способность, профессия, биография на ваш вкус и цвет, но первая внешность все же в приоритете. Не хочу, чтобы ваша сюжетная линия ограничивалась и держалась только на мне. Пишу посты в основном раз в неделю и от третьего лица, если буду тормозить, то обязательно предупрежу. Графикой и всеми возможными плюшками обеспечу. Очень жду.

п р и м е р    п о с т а

Цепочка глупых слов, необдуманных действий, в заведомо проигрышной ситуации продолжалась. Два старых знакомых искоса поглядывали друг на друга и нервно оглядывались по сторонам. У каждого были свои причины для паранойи, непреодолимое желание жить и сражаться не только за себя, но и за свои идеалы. Представители противоположных штабов сейчас и одни встречи на двоих в прошлом. Легкость с которой менялась жизнь уже никого не удивляла.
На ее одежде не было опознавательных знаков вигилантов, но это уже и не требовалось. Нужно быть полным идиотом, чтобы так долго соображать. Он разочарован и разбит, не всегда требуется оружие для нанесения ущерба. Киллиан внимательно следит за девушкой, обеспокоенность которой растет с каждой секундой и ему передается ее тревога.
- С чего ты решила, что я не придерживаюсь вашей стороны? Может я давно мечтал прибиться к вигилантам, а теперь подвернулась такая возможность, - он вопросительно приподнимает бровь, но уже разговаривает со спиной Илвет, которая беспокойно мечется на небольшом участке дороги, пытаясь решить, в каком направлении двигаться дальше. Он и не сомневался, что Бонни оказалась в Чикаго самостоятельно и без поддержки, здесь такой идиот был только один. Но с другой стороны, пускай положение дел было не очень, ничто в нем не выдавало ренегата. – Да ладно, хочешь, если меня все-таки схватят, то я буду придерживаться версии, что ты обещала меня пытать самыми изощренными способами, а потом прострелить башку, но набежавшие члены отряда испортили всю атмосферу интимности между нами, - он изобразил на лице гримасу полную ужаса и страданий. В память о былых временах, Бон-Бон, - он прыснул от смеха и открыл машину, чтобы забрать кое-какие необходимые вещи, если придется уходить пешком. Практически пустой рюкзак защитного цвета, в котором было только самое необходимое, чтобы продержаться несколько дней и не сбиться с пути. Киллиан не собирался задерживаться здесь на долго, как и привлекать внимание, но вышло как вышло и теперь нужно было решать, что делать дальше. Набросив на плечо рюкзак, он последовал за Бонни, почему-то это казалось правильным решением, в любом случае сейчас он мог нарваться на вигилантов в любой части города в независимости от того насколько далеко они с Илвет разойдутся. Девушка направилась к разрушенному зданию, которое исходя из внешнего вида обещало обвалиться в ближайшее время, но выбирать было не из чего, большинство сооружений находились в таком же состоянии и держались на добром слове. Укрыться от знойного солнца было хорошей идеей, ведь обнаружат его вигиланты или нет, а крем от загара остался в штабе. Находится в состоянии постоянного стресса было невозможно, это изнуряло и притупляло реакцию, нельзя ежесекундно переживать из-за того, что может и не случиться. Если бы он впадал в панику каждый раз, когда появлялся риск быть пристреленным, то уже непременно бы рехнулся, а здоровый рассудок в этой жизнь мог еще пригодиться.
- Прекрати истерику! Твои вопли, наверное, можно услышать за пару кварталов отсюда, - его голос прозвучал жестко и в приказном тоне. Он шел за Илвет след в след не отставая, и теперь они вдвоем делили полуразрушенное пространство. Шаткое нервное состояние Бонни начинало выводить, слишком импульсивная, делает много ненужных движений и предрасположенная к приступам паники. Спаркс сам никогда не отличался спокойным нравом, но у него была способность отсеивать от себя лишние переживания, переключаться и делать попытки мыслить трезво, даже, когда уже стоило бы впадать в панику.
– Вот, попей воды, - он стащил с плеча рюкзак и достал бутылку, по привычке собираясь ее кинуть, но Илвет вряд ли могла сейчас словить хоть что-то пускай и в метре от себя. Пришлось услужливо подойти и поставить рядом. – Во-первых я тогда поддался, - он хитро прищурил глаза, - а во-вторых, если ты закончила, то скажи мне, у тебя ведь должно быть какое-то средство связи? Или, если ты заблудилась, то хотя бы примерные соображения о рассредоточении группы. Киллиан стоял напротив Бонни, смотря на сидящую девушку сверху вниз. – Я бы мог определить в какую сторону выдвигаться, - он нарочно пропустил мимо ушей слова о задании, которое по всей видимости и привело Илвет в Чикаго, хотя мог бы надавить и сослужить отличную службу своему штабу. Только вряд ли потом смог ужиться со своей совестью. - Боевое крещение? - с сочувствием спросил Спаркс. Не сложно было догадаться, что Илвет вряд ли до этого оказывалась в подобной ситуации. Он не осознанно вспомнил свое первое задание и всю ту бурю эмоций, которую пришлось испытать. Все, что он мог сделать для Бонни - не вмешиваться в ее дела.

ПОЛНОЦЕННЫЙ АКЦИОННЫЙ* ПЕРСОНАЖ
ПРОХОДИТ ПО АКЦИИ #6 «IRB»
* подробнее в тексте заявки

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
tom holland

» имя, возраст: Robin Donovan, 18-20 лет Если ну очень хочется, можем обсудить смену имени или фамилии (чего-то одного). » принадлежность: Носитель. » профессия: Член подразделения IRB [ссылка кликабельна]. Занимается фото- и видеосъемкой происходящих боевых событий.

» способность: Сверхловкость. » сторона: Ренегаты. » статичное изображение: тык.

● Один из самых юных членов штаба; «Эй, пацан» (хотя это обращение с каждым днем звучит все реже). Ты отчаянно пытаешься доказать окружающим, что ты уже не ребенок и можешь принести весомую пользу штабу. Злишься, когда тебя не воспринимают всерьез, но не жалуешься, не сдаешься и гнешь свое. И хотя порой к тебе относятся снисходительно и отпускают в твой адрес шуточки, ренегаты уважают тебя за истинно-ренегатское почти баранье упорство, с которым ты стремишься к цели.
● К марту 2037-го твой город был обезображен войной. Вы с семьей стали случайными жертвами перестрелки, твои родные скончались на месте.
● Обычно мы перенаправляем гражданских в ближайший госпиталь, но твои раны были слишком тяжелыми, живым ты бы туда не добрался. Это был мой первый выезд в качестве полевого врача, и мы просто не смогли оставить тебя, тогда еще совсем мальчишку, умирать. Короче говоря, мы доставили тебя в штаб ренегатов к первоклассному хирургу, вытащившему тебя с того света. Эта самодеятельность не осталась без последствий: Рут был сделан устный выговор за «соучастие», а я взяла всю ответственность на себя и получила наказание в виде отстранения от работы полевого врача на месяц.
● А вот ты каким-то образом убедил ренегатов дать тебе шанс - тебя прогнали через проверку дознавателя-телепата и, должно быть, увидели в тебе потенциал вкупе с полной преданностью ренегатам. Или им просто стало тебя по-человечески жаль, ведь у тебя не осталось ни семьи, ни дома.
● Первое время ты был мальчиком «принеси-подай, уйди-не-мешай», параллельно проходя боевую подготовку под руководством наставников. Только вот не взяли тебя ни в боевую группу, ни в разведку - всему виной возраст. В итоге ты стал искателем, что тоже весьма неплохо, но ты чувствовал, что это не совсем то, чем тебе хотелось бы заниматься.
● В ноябре 2037-го штаб создает новое подразделение IRB, и тебе наконец везет - лидер группы делает ставку на молодые таланты, поэтому принимает тебя, невзирая на юный возраст. Ты неплохо натренирован штабными наставниками, владеешь весьма полезной в боевой обстановке способностью, а еще, как выяснилось, отлично управляешься с камерой. Теперь ты - часть IRB, ключевого механизма ренегатской машины и, возможно, именно твоя работа поможет ренегатам вернуть утраченные позиции.

ATTENTION: ЭТО СЮЖЕТНЫЙ [АКЦИОННЫЙ] ПЕРСОНАЖ, несмотря на то, что выложен в теме «нужных». Он будет вовлечен в общий сюжет в той же степени, что и трое других членов IRB, представленных в одноименной акции. Разница лишь в том, что на Робина мне захотелось написать более подробную информацию, поскольку в голове нарисовался довольно четкий образ и история.
Что касается отношений, то Эва относится к нему, как к младшему брату, много переживает и ворчит Часто звонит и проверяет, все ли у него хорошо [звонит, потому что сама теперь живет за пределами штаба]. С того момента, как привела его в штаб, она чувствует за него личную ответственность.
Это - если говорить очень коротко, я лучше лично все поясню, заодно и о своем персонаже расскажу, так как без пояснений эта заявка наверное вообще сложна для понимания

Робин - тот самый персонаж, которого я очень ясно вижу в своем воображении, и я очень хочу, чтобы он стал частью Револта и пересекался с остальными игроками. Он занимает важное место в жизни Эвы, но наше взаимодействие будет скорее «закадровым» (так как персонажи хоть и постоянно поддерживают связь, но в игре почти не сталкиваются), поэтому мне хочется для него интересной игровой жизни и хорошего игрока. Хороший игрок - это не значит гигантские посты. Хороший игрок - это тот, кто будет с должным вниманием относиться к персонажу. Хороший игрок - это не тот, кто не только может, но и хочет развивать его. Поверьте, с такими соигроками, как на Револте, делать это будет только в радость.
Если Вам нравится наши сюжет и идеи, но после прочтения матчасти Вам кажется, что Вы запутались в таком большом объеме информации - это не беда, я с радостью объясню все, что осталось непонятным, и стану Вашим гидом по миру Револта. И по заявке не только можно, но и нужно спрашивать - чтобы не превращать ее в простыню, мне пришлось выкинуть из нее много деталей и пояснений, и я готова каждый пункт разъяснить, разложить по полочкам и предоставить кучу дополнительных подробностей тому, кто на самом деле заинтересован в персонаже и имеет такое же видение на его счет, как и я.
Важное примечание: Донован - гетеросексуал. Я не против однополых отношений как таковых, но Робина в этом ключе не вижу.
Надеюсь, Вас не смутит объем заявки. Не стесняйтесь обращаться ко мне, запредельных требований у меня нет, я просто хочу вручить Робина в правильные руки

п р и м е р    п о с т а

1  7  :  3  8Эвелин все еще жива. Но, будучи прикованной штырем к полу, она не могла даже закричать - каждое крохотное движение, каждый вдох вызывал такую нестерпимую боль, что на попытки воззвать о помощи не хватало ни сил, ни храбрости испытать очередной прилив агонии. Да и кто ее услышит? В соседних комнатах никто не живет, а до обрушения поблизости были лишь вечно пустующий, никому не нужный зал для отдыха с сиротливо стоящим в углу пыльным столом для пинг-понга, да пост охраны, которая большую часть рабочего времени проводит где угодно, только не там, где положено. И камеры...
Камеры.
Ослепленная этой мыслью, Эва, на секунду забывшись, потянулась вперед, но спустя всего мгновение с громким криком откинулась обратно - вскрикнув в большей степени от собственного бессилия, нежели от боли. Так, что этот яростный вопль пробил вакуум в ее ушах. Она снова могла слышать.
Но легче от этого не стало - Эва по-прежнему не могла шевельнуться и, стиснув зубы, молча копила боль в себе.
«Нужно подняться... Майк... Найти выход...»
Казалось, в этом пограничном состоянии между сознанием и лихорадочным бредом у нее возникали верные мысли и хоть какое-то подобие плана, но все это разлеталось, как кегли под ударом шара для боулинга, стоило только накатить новой волне боли.
Еще одна попытка сдвинуть с себя обвалившийся кусок крыши не принесла никаких результатов, кроме осознания собственной беспомощности. Адреналин в крови постепенно ослабевал. Это значит, что скоро рана в нижней части живота и ушиб на голове, едва не расколовший ей череп, полностью вступят в свои права и отнимут у Эвелин возможность думать о чем-либо, кроме желания поскорее умереть.
Сколько времени она провела с закрытыми глазами? Три, пять? Возможно, гораздо дольше. И она бы наверняка осталась дремать навечно, если бы не увидела перед собой его лицо. Снова, как когда-то на берегу реки, много лет назад. Только на этот раз она знала: он никуда не исчезнет.
- Майки, - едва слышно выдохнула она и на секунду прикрыла глаза, чтобы унять взорвавшуюся в ране боль и не вскрикнуть. Но по крайней мере, она все еще чувствует ее. Это хороший знак.
Он жив. С ним все в порядке. Его не придавило обломками, не расплющило решеткой, не... Он здесь. И теперь ей стало гораздо спокойнее. И хотелось спать.
- ... оставайся со мной, - донесся до нее голос Майка, будто прочитавшего ее мысли, и Эва слабо кивнула в ответ.

1  8  :  3  2В следующий час она и в самом деле пожалела, что не умерла еще там, вместе с ренегатами, оставшимися под завалом. Майк нес ее так осторожно, словно она была сделана из хрусталя, и продолжал говорить с ней, чтобы не дать потерять сознание, но Эва мало что понимала из его слов и думала лишь об одном.
Как же. Чертовски. Больно.
Одежда на месте раны насквозь пропиталась кровью, а штырь перемещался в поврежденной плоти при каждом шаге, заставляя Эвелин беззвучно корчиться в мучениях, и все, чего ей хотелось - это взять и вырвать из себя проклятую железку, чего бы ей это ни стоило. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она несколько раз тянулась рукой к штырю, намереваясь покончить с ним раз и навсегда, и лишь голос Майка вовремя останавливал ее от необратимого - голос, казалось, доносящийся издалека, но блокирующий в ее разуме все посторонние звуки, даже ее собственное тяжелое дыхание.
Оставаться в сознании. Не отключаться. Не ради себя, а ради него.
У нее не хватало сил, чтобы сказать что-то в ответ или хотя бы просто подать голос, но в моменты, когда боль ненадолго отступала, Эва едва ощутимо, насколько позволяли силы, сжимала его руку, чтобы он знал: она все еще здесь и, сколько бы времени у них ни осталось, будет с ним до самого конца.

1  9  :  1  3Приглушенное освещение, писк аппарата жизнеобеспечения из палаты напротив и стойкий запах лекарств, впитавшийся в эти стены, и который не спутаешь ни с каким другим.
Он потерял счет времени. Сейчас ему казалось, что он только что обедал с родителями в их скромной квартире на севере Рокфорда и выслушивал нотации матери по поводу опасности, которой он подверг себя и их, примкнув к местным вигилантам... А в следующее мгновение уже был убежден, что лежит в этой палате не один месяц. Правда заключалась где-то на границе двух этих крайностей. Правда в том, что Кейси Спенсеру оставалось жить от силы пару часов.
- Воды, - прохрипел он и в который раз получил отказ. - Прошу, - умоляюще простонал парнишка, но девушка, наблюдавшая за ним из кресла напротив, твердо покачала головой и лишь смочила его пересохшие губы влажным бинтом.
Кейси знал ее. Видел несколько раз, когда та навещала своих родителей. Эвелин, дочь соседей из семнадцатой квартиры, дочь того монстра, стараниями которого его мать и отца разорвало на куски, а он сам вынужден медленно и мучительно умирать уже третий день, довольствуясь обществом той, кого хотел видеть рядом меньше всего.
Заражение тканей началось еще в первые сутки - это стало ясно, когда периоды между приступами судорог сократились до немыслимых пределов настолько, что отличать лихорадочный бред от реальности уже было невозможно. Странно, что он вообще до сих пор жив. Многочисленные внутренние травмы и ушибы органов, едва ли не выглядывавших из дыры в боку - его не сможет спасти ни один врач и ни один, даже самый маститый целитель.
Ни у кого из врачей не хватило смелости закончить страдания парнишки какой-нибудь убойной дозой инъекции, которая подарила бы ему покой. За это, корчась в очередном припадке, он уже не раз их проклял, громко и злобно - всех до единого, и в особенности Форсберг, все эти два дня смотревшую на его потуги раздражающим жалостливо-щенячьим взглядом.
Кейси закашлялся - вместе со слюной хлынула и кровь, а вкус железа во рту словно напоминал: «Твое время на исходе». Спенсер и сам это знал  - боль в боку притупилась несколько часов назад, и совсем скоро он совершенно перестанет чувствовать свое тело.
На этот раз, когда Эвелин потянулась в его сторону, чтобы стереть кровь со рта, Кейси не сопротивлялся. Теперь, стоя на пороге смерти и почти физически предчувствуя конец своего недолгого пути, он вдруг понял, что не готов. Не готов встретить последние минуты своей жизни один. Что вообще не готов уходить.
Ждет ли его что-то дальше? Или шестнадцать лет пустой жизни и пара бессмысленных потасовок ради войны других людей - это все, что он оставит после себя?
Схватив Эвелин за руку, Кейси тихо разрыдался, как ребенок. Впрочем, он им и был.
- Мне страшно, - произнес умирающий Кейси Спенсер в далеком январе 2037-ого, а Эва, провалившись куда-то между сном и чужими воспоминаниями и переживая предсмертный ужас вигиланта, эхом повторила в настоящем, держась за Майка, как за спасительную соломинку, - Я не хочу умирать, - слова, так же сказанные в беспамятстве, но теперь уже принадлежавшие одной только Эвелин.

1  9  :  4  6Они шли уже не один час. Сейчас Эва с трудом ориентировалась во времени (вернее, не ориентировалась вовсе), но даже в таком состоянии могла сделать простейшие выводы по солнцу, которое уже давно скрылось за горизонтом. Майк несет ее несколько часов подряд. Он еще не оправился после того, что учинили ренегаты, он пробыл в тюрьме черт знает сколько времени и, быть может, тоже ранен. Майк двигается вслепую, он понятия не имеет, куда идти и где искать помощь, и она тоже - Эва не знала эту местность, и, вполне возможно, вокруг на десятки километров нет ни души, ведь штабы специально сооружают подальше от жилых мест...
Со временем боль ослабевает. По разным причинам - она либо отступает, либо поглощает твою сущность, становясь частью тебя на тот короткий срок, что тебе уготован. И тогда проживать оставшиеся минуты становится легче.
Спустя некоторое время Эвелин смогла открыть глаза и вдохнуть, не сжимаясь при этом от боли. Рана больше не пылала - напротив, словно потратив все запасы своего тепла, организм «перегорел», и теперь Эву бил легкий озноб. Значит, крови едва хватает на то, чтобы поддерживать в ней жизнь.
Майк упрямо пробивался вперед, не выпуская ее из рук. Он мог быть уже на полпути к своим. На пути к свободе - без проклятых решеток и блокирующих браслетов, без регулярных допросов и вмешательств мозголомов ренегатов в его сознание...
- Остановись, - тихо произнесла она, понимая, что шансы отыскать помощь вовремя ничтожно малы, но Майк продолжил двигаться вперед, - Пожалуйста, - повторила Эва и призывно коснулась его плеча.
Сколько важных слов она не успела ему сказать. Сколько долгих и счастливых лет они могли провести вместе. Возможно в ином будущем, где нет ни Линкольна Риндта с его пророчествами, ни вигилантов с их деспотичной жаждой всеобщего порядка, всё так и было. Или будет?..
- Чудная выдалась прогулка, - и хотя в глазах стояли слезы, Эва улыбалась. Неважно, когда ее не станет - сегодня, завтра или через десять лет. Если его лицо будет последним, что она увидит в этой жизни, это значит, что все было не напрасно.
Не обращая внимания на пульсирующую боль и кровь, по-прежнему сочащуюся из раны, Эвелин потянулась к Майку и поцеловала. Так, как поцеловала в самый первый раз, в дождливом Вудстоке. Так, как если бы это был их последний поцелуй.
Обняв его за плечи, она прижалась к его груди и, поддавшись внезапно накатившей сонливости, закрыла глаза.

авторский мир // эпизоды // смешанный мастеринг // 2037 год // миннесота — мичиган // экшн

С   П   O   С   О   Б   Н   О   С   Т   И   ,     1  8  +
▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲
Р Е В О Л Т    Ж Д Ё Т    С В О И Х    Г Е Р О Е В

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
ali larter

» имя, возраст: Joy Gordon | Джой Гордон, 39 лет (+/- 3 года) » принадлежность: человек или носитель » профессия: До: оценщик недвижимости, менеджер, разработчик ПО, что угодно После: Тренер, наставник, разведчик, что угодно

» способность: если носитель, то способность на выбор » сторона: вигиланты » статичное изображение: ссылка

Все, что я считаю нужным рассказать о персонаже, так это то, что я заметил тебя, как только появился в главном штабе вигилантов. Ты оказалась в штабе раньше меня и инструктировала там новичков. Там я и положил на тебя глаз.
Узнать о тебе удалось немного - ты не очень-то любишь говорить о себе, да и говорить в принципе. Но я видел, как ты общаешься с учениками. Ты и задницу надрать можешь и опустить ниже плинтуса. За светлыми волосами и ангельскими голубыми глазами скрывается сильная личность, которая много чего повидала в жизни. Сильный характер, умение скрывать свои слабости и сила воли - вот твои главные достоинства. Я так и не понял кто ты на самом деле.

В отношения особо не рвусь, предупреждаю, что буду всячески подкатывать, тупо шутить и звать на свидания. Сначала возможно даже безуспешно, и публично опозорено, но что будет дальше решать только вам - захотите что-то большее, я перечить не стану.

Возможно способность будет очень активной и Джой не сможет ею управлять, поэтому не развивает и боится. Возможно она кого-то покалечила в прошлом своей силой и от этого такой страх, может придурки родители с детства измывались над Джой, запирая ее в чулане, стараясь скрыть от мира ее способность - решайте, если что рад буду помочь.

п р и м е р    п о с т а

Это было куда лучше, чем воевать в Африке. Организация "Врачи без границ" давала много плюшек как сотрудникам, так и членам их семей. Хотя, после того, как Швейцария делегировала полномочия по организации деятельности волонтеров США, американцев в ассоциации прибавилось. И прибавилось количество вооруженных нападений на группы врачей, кочующих по странам. Наверное, слух о том, что это все давно спланировано Соединенным Штатами для того, чтобы искоренить часть населения, только подкрепился тем фактом, что год назад бразды правления взяла на себя именно Америка.
Тогда-то и был организован военный конвой, в обязательства которого входило прощупывать почву для членов организации, сопровождать их и утихомиривать возникшие конфликты на этой почве.
Честно сказать, конфликтов было не мало, видимо людям было непонятно, что лечение болезней, предоставление бесплатной вакцины и провизии не совсем похоже на организованное и массовое истребление жителей стран третьего мира. Спустя какое-то время, волонтеры организовали отряд восстановления здоровья женщин в странах Африки, и это немного урегулировало уровень конфликтов. Но Перу это затишье не коснулось.
Приземлившись в Куско, военный отряд во главе с капитаном Фоули, сделал пересадку на другой самолет, и спустя полтора часа полета, оказался в Лиме. Прибывающий отряд врачей ждал не весь отряд. Часть военной группы отправилась прямиком на окраины Арекипы, в поселение Чуле, чтобы разведать обстановку.
Саратога неслась по единственной дороге, которая вела в сторону Чуле. Даже тот факт, что навигатор в старом армейском внедорожнике давно сдох, не мешало им, ведь заблудиться в трех соснах мог только полный кретин. Поднимая клубы пыли и песка, колеса нещадно дробили все, что попадалось на пути.
До поселения с такими темпами они доберутся за три часа. Сейчас они были как раз на пол пути.
Февраль в Перу означал не холодные потоки ветра и дожди, а дикую засуху, где осадки выпадают редко и скупо, а температура поднимается до плюс тридцати в полдень. И был как раз полдень. Колтер был за рулем, и пытался сохранять остатки разума после многочасового перелета, отсутствия сна и полтора часового путешествия в раскаленном металлическом коробке на колесах. Машина была что-надо, но она была старой. Внедорожники две тысячи одиннадцатого года выпуска славились своей мощью и отсутствием всякой мощной начинки, типа кондёра и климат контроля. Но современной техники у начальников Перу не оказалось. Хочешь жить - подыхай от жары.
Хотя пейзаж за окном мало напоминал настоящую пустыню с ее желтыми холмами и дюнами, но все равно был выцветшими и сухими. Из желтой потрескавшейся поверхности выглядывали иссохшие клочки растений, которые смогли хоть как-то приспособиться и выжить. Должно быть их корни проникали глубоко под землю, где была тьма и влага.
Некоторые даже восхваляют такие пейзажи в стихах, описывая узоры, которые создает на поверхности грунта солнце и ветер, восхищаются. Колтер же думал только о том, как быстрее добраться до места назначение, выбраться из душной машины и сделать хоть глоток воды. К несчастью, даже солнце палило не в спину, а навстречу, обжигая роговицу. Фоули дико хотелось закрыть глаза, но он не мог, да, наверное, это и не помогло бы.
Наконец, вдалеке начинали виднеться макушки домов. Их путешествие закончилось. Но езда по пустыне была, наверное, не самым пиком, отряд еще ожидало знакомство с местными, и только черт знает, как они настроены.
Горячий ветер неспешно свистел над полуразваленными белыми домиками. Самые крепкие кирпичные дома остались нерушимыми. Скупое хозяйство вряд ли могло хоть чем-то прокормить население поселка.
Тормоза саратоги заскрипели, останавливая мощные колеса, от чего по поселку пронеслось облачко пыли. По опустевшей улицу навстречу боевикам торопливо шагали двое, у одного из которых на плече телепался автомат.
- Миллер, смотри за периметром, Кадди - наблюдай за этими двумя. - Фоули раздал команды отряду и пошел вперед к двум мужчинам, слегка разведя руки в стороны, демонстрируя безоружность.
- Buenos días! - поздоровался Фоули, приподняв одну руку. - Hemos llegado a usted en ayuda! Hemos traído a los médicos! - испанский капитана был на уровне "твоя моя понимать", но этого должно было вполне хватить для того, чтобы местные поняли, что отряд им не враги. - Врачи без границ, сomprendéis? Помощь! - отряд осведомили вкратце о том, что в этом поселке большая часть населения внезапно заразилась каким-то вирусом с летальным исходом, но подробно им никто ни о чем не рассказывал. Предупредили только про меры безопасности. - Inglés?
- Sí, понимать! - ответил один из них, седоволосый, судя по всему главный в поселке, и махнул второму. Тот быстренько куда-то убежал. - Вы врачи! Sí, врачи!
- No, no, врачи прибудут завтра! Понимаешь? Завтра. - к счастью, старик оказался довольно смышленым, и радостно покивал головой.
Слава Господи, на это раз отряду не довелось утихомиривать вооруженных местных. Те с радостью приняли их и разместили весь отряд в небольшом одноэтажном домике. Весь оставшийся вечер военные готовились к приезду остальных бойцов и самых врачей, готовили для них тенты и палатки. Расставив пару дозорных по периметру и назначив смены, Фоули направился пообщаться с местными, а ближе к ночи отправился спать после долгого, изнурительного путешествия.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Jake McDorman | Emily Rose | Ваш собственный вариант

» имя, возраст: Сэм|Саманта Гарнер, 28-30 » принадлежность: носитель » профессия: на ваш выбор

» способность: что-нибудь ментальное: абсолютная память, гениальность, эмпатия, манипулирование памятью, понимание сути вещей и т.д. и т.п. » сторона: вигиланты с перспективой осесть в ВСБ или искателях » статичное изображение: m!Sam f!Sam

Сэм - второй ребёнок Роба Гарнера, родного отца Джеральда Флинна. Гарнер-старший считал свою первую семью погибшей во время урагана Катрина, разнёсшего Новый Орлеан, где они проживали до 2005 года. Не особо сокрушаясь исчезновением жены и сына, он решил начать всё с чистого листа и очень скоро женился вновь, на матери Сэм(а). Только вот новая семья не уберегла его от дурных привычек и не спасла от долгов. Будучи азартным игроком, вхожим в криминальные круги, Роб отрабатывал долги далеко не самыми честными способами, но выбраться из долговой ямы так и не смог и в конце концов загремел за решётку, оставив расхлёбывать последствия своих необдуманных поступков вторую жену.
Понятное дело, что в таких условиях Сэм рос(ла) совсем не белым и пушистым одуванчиком, большую часть времени и вовсе бесконтроль занимаясь, чем придётся, но в определённый момент грозящее стать катастрофическим положение спас явившийся из ниоткуда молодой человек, погасивший долг Гарнера-старшего и предложивший позаботиться о его семье с единственным условием: Сэм отправляется в пансион, по окончании которого получает нормальное образование на свой вкус.
Таким образом Флинн сделал для брата(сестры) то же самое, что когда-то отчим сделал для него самого - дал шанс стать нормальным человеком, ещё раз испытал на практике теорию о том, что прошлое хоть и управляет человеком, но окончательный выбор всегда остаётся за ним, и именно он решает, кем станет: очередным торчком, чей труп найдут через пару лет под мостом, или полезным и уверенным в своём будущем членом общества.
После окончания обучения Сэм был(а) в состоянии самостоятельно обеспечивать себя и семью, и их с Флинном дороги разошлись, однако, причины, побудившие незнакомца на подобную щедрость, не давали Сэм(у) покоя. Джеральд не раскрывал ни своей личности, ни мотивов, но незадолго до войны у Сэм(а) проявились способности, превратившие его(её) в весьма незаурядную личность, и в какой-то момент всё стало на свои места.
В отличие от старшего брата Сэм обладает куда более лёгким характером и куда меньшими запасами терпения.

Родственников не выбирают, потому я оставляю на ваше усмотрение какие-то детали и вероятную реакцию Сэм(а) на скрытные и не очень манипуляции брата, прекрасно понимая, что далеко не все приходят в восторг от попытки управлять их жизнью из тени, пусть и из лучших побуждений.
Отношения между ними - скорее сложные, чем привычные кровные узы. Но одно точно: какие бы эмоции они друг у друга ни вызывали, у них нет причин не доверять друг другу. По крайней мере пока.

Как вы видите, заявка лишь в общих чертах обрисовывает требующегося персонажа, оставляя простор для творчества и развития в любом желаемом направлении: от поиска надёжного плеча, до воплощения гордого духа бунтарства, протестующего против любого вмешательства в его(её) жизнь и попыток избавиться от долга перед Джерри и заявить о себе как о самостоятельной и выдающейся личности.

[ п р и м е р    п о с т а ]

Есть в природе опасные и одновременно чарующие, если конечно вам доведётся наблюдать их издалека, а не в непосредственной близости, явления. Бесхозная, не растраченная в благих целях энергия копится, копится, и копится, пока в один прекрасный миг не обрушивается на головы ни в чем не повинных людей каким-нибудь землетрясением, цунами или ураганом. Многомиллионные убытки, сотни разрушенных жизней, тысячи пострадавших, но разве можно в этом кого-то винить? Вряд ли. Пытается ли кто-то это предотвратить? Нет, поскольку это практически невозможно. Бесполезно пытаться заткнуть чем-либо готовый взорваться вулкан — это приведёт только к ещё более разрушительным последствиям.
Вот и разбушевавшийся окончательно тайфун имени Мэй Темплтон Джеральд с присущей ему выдержкой воспринимал как нечто неизбежное и неотвратимое, но по-своему завораживающее. К тому же, это была далеко не первая сцена с её участием в его жизни. С возрастом, надо сказать, она ещё немного остепенилась и стала сдержаннее, а вот подростком её порой приходилось буквально ловить за руку, чтобы она не навредила окружающим и себе. И тогда доставалось в основном Джерри, безропотно и терпеливо сносившему все выкрутасы и истерики юной звезды мирового спорта. “Флинн, ты, кажется, психолог? Вот и займись девчонкой!” — велел тогда руководитель целевой группы, ведущей расследование дела Гражданина А. Конечно психолог, только вот не подростковый советчик, а криминалист. Специалист по отклонениям и девиациям, мошенникам, социопатам и отъявленным лжецам, а не испуганным, растерянным и отчаявшимся добиться своего девочкам. За десять лет с их первой встречи мало что изменилось. Разве что теперь ему приходится отдуваться не за всю систему правосудия США, а за какую-то актрисульку. Он прекрасно видел, как срабатывает психологическая защита Мэй и понимал принципы работы механизмов замещения и переноса, обвинять её в чём-то или обижаться на неё было бы равносильно попытке выяснять отношения со сходящей лавиной. Попытаться то можно, но всё равно будешь выглядеть в её глазах круглым дураком.
— Продолжай винить меня во всех грехах и дальше, — пожал он плечами, вытаскивая из сумки перчатки и засовывая их в карман куртки. — Тебе, разумеется, полегчает, но не надолго, потому что злишься ты не на меня, а на своих продюссеров, подмахивающих этой твоей приме, и на неё саму. Через несколько часов, когда ты будешь сидеть дома с кружкой горячего чая, тебе будет стыдно за своё поведение.
Вот откуда, скажите на милость, во вложенном в очаровательную с виду черепную коробку женском мозгу берётся вся эта ерунда про "ты меня за дуру держишь" и "считаешь меня плаксой", а то и "ты меня совсем не любишь"? Не зря в своё время у них ходила далеко не шутка о том, что нет преступников извращеннее и сложнее женщин. И дело не столько в том, сколь оригинально они могут подходить к реализации преступного замысла, сколько в туманности или полной несерьёзности, а то и просто отсутствии мотива. Так что в каком-то смысле Джерри ещё повезло: на нём срывали зло за реальные проступки других людей, а не, например, за приснившийся неприятный сон. Бывало и такое.
— Не знал, что ты такая пессимистка. До Рождества ещё два дня, а я всё-таки надеюсь, что в Вашингтоне живут порядочные американцы, а не последний сброд, не знающий о взаимопомощи или не желающий заработать. Хотя на этот случай у меня есть значок. Он всегда был весомее сотни баксов и воззваний к совести. Так что посиди в машине. Я вернусь через полчаса.
Но Мэй, как и полагается сконцентрированной на своих переживаниях и эмоциях женщине, его не слушала, явно собираясь составить ему компанию в прогулке по такой погоде. Джерри этого не одобрял, хотя, возможно, физическая нагрузка и поможет ей быстрее остыть, но останавливать её было поздно — девушка уже была снаружи.
Флинн выругался про себя и потянулся за сумкой с документами и оружием, оставлять их без присмотра в машине было нельзя. Маловероятно, конечно, что кто-то попытается обчистить застрявший в снегу автомобиль, но это был один из тех минимальных рисков, которые Джерри не имел права допускать. Он замешкался меньше, чем на четверть минуты, но этого хватило, чтобы Темплтон в своей энергично раздраженной манере ушла шагов на тридцать вперёд. Ему оставалось только догонять.
— Ты можешь хоть на минуту остановиться?! Эй!
Накинув ремень сумки на плечо, он зашагал следом за девушкой, быстро сокращая разделявшее их расстояние. Ветер усиливался, срывая клочья снежной пыли с сугробов, как пену с волн, но чуть впереди, уходя вниз, дорога становилась заметно ровнее, и снега там как будто было не так много. Слишком запоздало Джерри сообразил, что это значит. Только когда впереди из-под снега раздался низкий гулкий треск, так веселящий шагающих по замерзшим лужам детей, стало понятно, что дорога огибала реку, здесь поступающую к ней очень близко, и Темплтон только что мимо этого поворота прошла.
— Мэй, стой! Назад!

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Chloe Bennet

» имя, возраст: Анджелина Рэйчел «Энджи» Саммерс, 26 лет предпочитает представляться сокращением от имени » принадлежность: носитель » профессия: офис-менеджер министерства США по делам носителей

» способность: биолокация, блокирование способностей » сторона: вигиланты » статичное изображение: буп

Анджелина Саммерс — единственная дочь министра США по делам носителей, перенесшая в подростковом возрасте сильный стресс, связанный с разводом родителей. По итогу многочисленных судебных тяжб, связанных с опекунством,
осталась с отцом, но из-за морально подавленного состояния не могла продолжать обучение в школе и вплоть до выпускных экзаменов получала образование на дому, параллельно с реабилитационными сеансами лучших психотерапевтов Америки.
В 2022 году в ходе медицинского освидетельствования было выявлено, что Энджи относится к подвиду homo futurus. Ее дар классифицировали как «биолокация», а сама она прошла обязательное чипирование. Ей было предложено место в набирающейся группе в школе для носителей, но предложение она принять не смогла, и развивала свой дар самостоятельно.
Из университета Энджи вышла с дипломом юриста — ее решение, на которое не смог повлиять даже отец, тщетно пытавшийся оградить дочь от этой сферы деятельности и связанных с ней негативных моментов, которые могли бы напомнить Анджелине о пережитом потрясении. Впрочем, она всегда была упрямой — этим совершенно точно пошла в мать, которая после окончания судебного процесса покинула Штаты и перебралась на родину в Брисбен (Австралия). Это упрямство чуть позже поможет ей получить должность офис-менеджера в министерстве по делам носителей, пускай и не без вмешательства министра в ход рабочего собеседования.
Она всегда умела хранить секреты, и ее отец прекрасно об этом знал, поэтому не боялся говорить с ней о Линкольне Риндте, когда сведения о нем поступили в министерство. И как и министр Энджи, хоть и была настроена скептически, все же сохраняла нейтралитет в отношении путешественника во времени и его идейного противника Итана Элдермана.
Все изменилось в октябре 2036, когда штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке сотряс сильный взрыв, который унес жизни всех находившихся в тот момент на саммите людей, в числе которых был и отец Анджелины. И когда Элдерман повесил вину за произошедший терракт на Риндта, она, одержимая жаждой мести, выступила в поддержку вигилантов и после прохождения курса интенсивной боевой подготовки была официально зачислена в партизанский отряд.

В исключительно рабочих отношениях Энджи и Рэя было место для взаимной симпатии и легкого флирта, но так вышло, что Гамильтон столкнулся с обвинениями со стороны Анджелины в том, что он не был рядом и не спас ее отца, когда произошел терракт на саммите ООН. Они распрощались на не очень хорошей ноте, а теперь и вовсе являются врагами в плане идеологии. Министр говорил, что им так или иначе придется сделать выбор, кого — Риндта или Элдермана — поддержать, и если Рэй, наблюдая бесчинства отдельно взятых личностей под флагом с золотым трезубцем, ведомый собственным моральным кодексом, выбрал путь борьбы за новое правительство, то Энджи целиком и полностью разделяет мнение, что Риндт заварил всю эту кашу, и ситуация нормализуется только тогда, когда он и его приспешники будут либо заперты за решеткой, либо истреблены.

• все, что написано выше — каркас, скелет, который с вашей помощью обрастет всеми необходимыми деталями. Я открыт для диалога в плане тех или иных моментов биографии, так что если вы видите эту историю как-то по-другому — давайте обсудим. В конце концов, играть персонажем будете вы, и важно, чтобы игралось все это дело с комфортом;
• убедительная просьба не делать из персонажа озлобленную на мир мегеру или одинокого мстителя. Энджи — сильный человек, и несмотря на выпавшие на ее долю испытания все равно остается упрямой, справедливой и даже в какой-то степени любознательной. У нее имеются определенные проблемы, когда дело касается знакомств и общения с новыми людьми, из-за которых она порой попадает в неловкие ситуации, но она работает над этим и ни в коем случае не замыкается в себе;
• к своему персонажу в игре не привязываю, да и не знаю пока, как их связать, но если будет желание, мы сможем играть довоенные флэшбеки; а там, быть может, и до настоящего времени дойдем;
• игровой активности 25/8/366 не требую, все строго по возможностям и настроению. Мы ведь тут в удовольствие играем, да?
• активность вне игровых тем — флуд, думалка, твиттер и т.д. — также по желанию. Насильно никого в темы для разговоров не тащим, общение свое не навязываем, но и вниманием не обделим, если решите присоединиться.

п р и м е р    п о с т а

С тех пор, как мир узнал о носителях как новом человеческом подвиде, расстояние перестало быть проблемой — люди могли за считанные секунды перемещаться куда угодно. Конечно, существовали некоторые ограничения, так что необходимость в авиа и железнодорожных путешествиях так и не отпала, но приятно было осознавать, что есть возможность потратить на дорогу не несколько дней.
Вот и Эш и Рэй оказались на территории Аризоны (на минуточку — штата, находящегося на противоположной границе Америки), не успев и глазом моргнуть — спасибо штабному джамперу (телепортеру), и смогли приступить к своей работе практически без промедлений. А работа сегодняшняя, как ни странно, была связана с их специализацией довольно слабо — Рэй так точно впервые оценивал вотчину ренегатов в Финиксе на перспективность переноса сюда главного штаба. Впрочем, от него и Эш тут требовалось исключительно сопровождение — специалисты из внутренней службы безопасности обещали собрать все необходимые сведения и передать их в главный штаб самостоятельно, а если учесть, что тут и без Стеккер с Гамильтоном бойцов хватало, получалось, что эта парочка и вовсе осталась без каких-либо важных дел, без учета необходимости проверки арсенала и тренировочного полигона, с чем они справились ни много ни мало за сорок минут. И Рэй наверняка оккупировал бы тренировочный зал, чтобы пропасть там до тех пор, пока ВСБ не закончит свою работу и им надо будет возвращаться назад, если бы не просьба Эш поводить ее по Финиксу, на которую он поначалу резко отмахнулся. На то было две причины: первая — он пускай и бывал в Финиксе вместе с министром еще до войны, все равно не знал город, за исключением пары-тройки улиц с административными зданиями, которые посещал с рабочим визитом; вторая — Рэй Гамильтон — не самая лучшая кандидатура для спокойных прогулок в компании. Нельзя сказать, что Стеккер ему не нравилась — напротив — его вполне устраивала ее исполнительность без лишних вопросов, наверняка привитая еще во время службы в Федеральном Бюро, однако, как человека Рэй ее не знал, и не сказать, что стремился узнать, предпочитая сохранять исключительно рабочие отношения по схеме «командир — подчиненный» — как и со всеми в отряде, без исключений. Он практически не контактировал с командой вне операций, и предпочитал не присутствовать на коллективных играх в дартс или настольный хоккей в свободное время, которые так любили Уолтер, Робин (хотя Робин обычно появлялся там исключительно как зритель) и еще несколько человек из отрядов разведки, партизан и ВСБ. И даже к Клинтом — секонд-ин-комманд человеком в отряде — он общался исключительно по делу, напрочь игнорируя советы бойскаута по укреплению командного духа и прочей лабуде, которой тот нахватался на службе в вооруженных силах и побочном штабе, из которого его перебросили в Кеношу. А тут Эш, которую — пускай Гамильтон и принимал участие в ее эвакуации с территории вигилантов — можно сказать, приставило к отряду (во всяком случае, Рэй узнал об испытательном сроке в штурмовом отряде Кеноши далеко не сразу — уже по окончании миссии, когда женщина была спасена) командование в лице Солберга и еще пары уполномоченных лиц, среди которых был управляющий Гриффин. И она просит его показать ей город. Словно экскурсовода нашла. Или клоуна, который будет развлекать ее на протяжении всего времени их пребывания в Аризоне. Один за другим она выдвигает аргументы, которые должны были повлиять на решение Рэя и склонить чашу весов в ее пользу, но командир молчал до последнего, прикидывая все «за» и «против». И если рассуждать с точки зрения собственной извлекаемой из этого мероприятия пользы, то все было вполне резонно — он, как и Эш, действительно слишком долго вел затворнический образ жизни, и немного свежего воздуха ему не помешает. Поэтому, тяжело вздохнув, он все же согласился и скомандовал собираться, чтобы через десять минут покинуть территорию штаба на обшарпанном и в некоторых местах даже подернутом ржавчиной Форде.
Ехали они молча. Рэй, конечно, то и дело краем глаза замечал на себе бросаемые Стеккер косые взгляды, но не стремился ни начинать, ни поддерживать разговор. И даже вопросы в духе «чего смотришь?» не задавал, предпочитая сосредоточить свое внимание на дороге — тем более, путь их лежал через пару-тройку улиц, по которым Гамильтон проезжал впервые — важно было не пропустить поворот, который выведет его на Вашингтон-стрит. И когда перед глазами, наконец, показался указатель, он вывернул руль вправо, и, оказавшись на сейчас уже слабо знакомой улице, остановился на первой же парковке.
— Выходим. — прохрипел Рэй и поджал губы, когда до него дошел вопрос Эш. Конечно, она объяснилась, на что Гамильтон ответил коротким «ясно», однако, считал, что ей не стоило задавать подобные вопросы — по факту ее вообще не должно волновать, куда он ходит или — наоборот — не ходит. В мирное (если так можно было сказать в условиях объявленного на всю страну военного положения) время каждый сам по себе — Рэй считал, что так проще во всем — и в быту, и в службе.
— В какую сторону тебя сводить? — он смотрит на Стеккер, ожидая, что она укажет направление — вперед или назад — больше от нее конкретно сейчас ровным счетом ничего не требовалось. Другой вопрос в том, что Гамильтон и сам не знал, что тут можно показать, учитывая, что не шарился по кофейням, общепитам, барам и другим местам, где можно было и поесть вкусно, и досуг провести весело. Импровизация, импровизация и еще раз импровизация — куда дорога приведет. Он старался как можно чаще придерживаться определенного плана, но это — тот самый случай, когда плана нет и не было, и им обоим придется соображать на ходу.

ALEXANDRA DADDARIO ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● Все просто: мне нужна сестра, но до полноценной заявки я еще не дорос хД Сводная, потому что общий отец, так что наполовину персонаж точно итальянка. Вигилант. Носитель или человек - на усмотрение игрока, возраст 28-29. Желанный ребенок в семье с активным, боевым характером, умная и внимательная (в отличие от меня). А еще эти большие синие глаза, вводящие в смятение любого, на кого обратится ее взор. Буду защищать, доставать ворчанием и тупыми шутками и обязательно любить, брат я или где.

мы красавчики

Taylor Kitsch ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● Сони. По кличке "Зверь". Чудесный человек, душа компании, но до тех пор, пока его не выведут из себя обстоятельства. Анимализм и острые когти, клыки и нечеловеческий рык. Приходи к нам, будем вместе играть с твоим хвостом :3

такие дела

MICHAEL EALY ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● Очень хотелось бы видеть этого обаятельного товарища на форуме в роли компьютерного специалиста, искателя, информатора или партизана(!) вигилантов. В каждой команде должен быть энтузиаст и идеалист, несмотря на любые неприятности верящий в то, что делает, и я уверена этот парень с удовольствием займёт эту нишу в любом из подразделений.

MADISON DAVENPORT & KACEY ROHL ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●Давно не могу отделаться от мысли, что хочется увидеть этих дарований, но для полноценных заявок не хватает фантазии. Думаю, девушки вполне неплохо вписались бы в число партизан или информаторов любой из сторон конфликта (ренегаты, вигиланты - не важно, но лучше, конечно, второе ) Да и вообще, было бы неплохо внедрить в игру более юное поколение с:

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
max minghella

» имя, возраст: Tomaso “Tommy” Stecker | Томазо «Томми» Стеккер, 25 y.o. » принадлежность: носитель. » профессия: биохимик.

» способность: определение способностей, минерализм, омнилингвализм, трансмиграция, - на ваш выбор, хотя, мне безумно нравится определение способностей для Томми, поскольку он у нас ученый и, думаю, ему было бы интересней с таким вот даром. » сторона: ренегаты. » статичное изображение: ссылка

- Томми, ты у нас ребенок совершеннолетний, поэтому скажу я тебе, что не все женщины опаздывают на первое свидание. Некоторые и вовсе не приходят.

» Он родился вторым ребенком в семье Стеккер, названный Томазо в честь какого-то там их предка, - они с Эш так и не разобрались, был этот Томазо со стороны бабушки или со стороны дедушки, ну и бог с ним.
Он не был похож на старшую сестру, от которой дома у всех волосы стояли дыбом. Томми предпочитал уединение, спокойствие и тишину, явно понимая, что рисковать пятой точкой и искать приключения на свою голову не стоит, - с этим прекрасно справлялась и Эш. Впрочем, несмотря на это, он всегда был крайне любопытным малым и с таким интересом изучал окружающий мир, что дедушка Фабрицио ещё давным давно твердил, что он вырастит ученым.

» Томми никогда не был ребенком послушным, поскольку упрямства в нём было предостаточно, только в отличие от Эш, ему хватало ума делать всё втихаря, а не тыкать каждому своей вот «правдой» в глаза. Другое дело, что если вопрос касался его излюбленной науки, то младший Стеккер мог показаться крайне занудным, - он не уступал в споре, всегда отстаивал свою точку зрения, при этом оставаясь крайне спокойным и даже отстраненным.
Томми - человек рациональный, который не дает волю своим чувствам. Если уж Эш напоминает комочек нервов, то вот младший Стеккер практически не теряет самообладания, ну, не считая тех редких случаев, когда старшая сестра доводит его до белого каления. К слову, Эш и правда единственный человек, кто может вывести его из себя.

» Ещё с детства мечтал стать ученым и пойти по стопам отца, поэтому никто не удивился, когда он отправился учиться на биохимика. К слову, в своей сфере он и правда бесподобен, и, пожалуй, не будь этой войны, то смог бы добиться колоссальных результатов.

» Один из первых, кто вступил в ряды ренегатов, что немного странно, учитывая его скептический настрой, - он не верит в войну, хоть и прекрасно понимает, что человеческая натура иначе просто не может.

» они с Эш всегда были очень близки, несмотря на то, что мало чем похожи. это тот случай, когда каждый из них готов порвать любого, кто решит хоть как-то обидеть другого (ну, Эш в этом смысле, конечно же, преуспевает, но, вы поняли).
» разногласия начались девять лет тому назад, когда умер дедушка, а потом отец, чью смерть трактовали как самоубийство. Томми принял этот факт, смирился и решил жить дальше, а Эш внезапно отправилась в ФБР и начала искать информацию, - несущественную, по словам младшего Стеккера, - обо всём, что касалось последних исследований отца. он старался её вразумить, старался объяснить, что сейчас они – вся семья, которая у них осталась, поскольку после смерти отца и мать отправилась в психиатрическую больницу, оставив их одних. Эш же никак не могла примириться с тем, что правда до сих пор не раскрыта, поэтому в какой-то момент что-то сломалось между ними.

»  отношения вконец испортились весной этого года, когда Эш целенаправленно отправилась к вигилантам, поскольку хотела узнать правду о том, что же на самом деле случилось с отцом. Томми это не принял, считая, что она просто помешана на всём этом. в каком-то смысле, он воспринял её поступок, как личное предательство, поэтому всё это время не поддерживал с ней связь. но вот в сентябре Эш доставили в побочный штаб ренегатов едва живой, и вот тут всё снова полетело к чертям...

это – основа для персонажа, несмотря на то, что у меня в голове немало идей, не говоря о том, что  и как было до того, как у этих двоих испортились отношения, - очень много деталей, которые не уместились в заявку, увы. я бы очень хотела, чтобы ключевые моменты остались в таком виде, хотя, готова выслушать ваши пожелания, если уж персонаж вас заинтересует. в любом случае, я всячески готова вам помочь с брейнштормингом, но могу занудствовать, поскольку персонаж крайне любим мной. в остальном же, обещаю баловать и лелеять

п р и м е р    п о с т а

Мне всё чаще кажется, что я забываю; забываю имена и фамилии, дни рождения, и даже цвета глаз; забываю как дышалось когда-то, когда отчаянно стараюсь сделать вдох, харкая собственной кровью и упираясь лицом в сырую землю; забываю глаза мальчишки взрослого, что вечно смотрел на меня сверху вниз и оттого казался мне ещё взрослее, - каждый раз хотелось ударить его по носу, чтоб знал, что я не какая-то дура, которая заглядывается на зеленоглазых; я забываю, когда впервые посмотрела на Кару и поняла, что передо мной сидит не просто человек, которого я знаю, а та самая, которая будет рядом со мной до конца моих дней; я забываю, как пахнут ладони Дарси, когда она вздыхая, опускается рядом со мной на диван и гладит меня по волосам, словно я – её ребенок;
я забываю какой я была «до» и не понимаю, как я стала «теперь».
Меня зовут Эш Стеккер. Мне двадцать два года. И я уже год, как не дышу.

- У нас с этим «счастливчиком» случилось творческое разногласие, - протягивает темноволосая, упираясь взглядом в свой стакан, - он хотел насладиться картинами Тициана, а я устроила ему авангард на морде, - вообще-то ей совсем не весело, хоть и Эш старается усмехнуться, но как только она растягивается в ухмылке, царапина сразу же начинает жечь, поэтому она невольно прижимает пальцы к губам и слегка качает головой.
- Ой, да ладно, Солберг, все мы в курсе твоей упертости. Ты порой похуже меня, ей-богу, - Стеккер старается не смотреть на него, так как ей чертовски неприятно общество Брайана сейчас и у неё на это свои причины, хоть она и не собирается показывать этого.
Она бы с удовольствием сейчас напомнила Томми, кто у них в семье за взрослого, - и неважно, что этот «взрослый» слетел с катушек, никто не отменял  её должности. Какого черта ему вздумалось звонить именно Солбергу из всех тех немногих людей, которые хоть как-то принимали участие в их жизни?
Лучше бы он позвонил Агние. Она бы немного поорала, может даже сцепилась бы с ней, а потом изложила всё вкратце и не стала бы распространяться на тупые темы вроде «так нельзя» и «ты губишь себя, Эш», или же «подумай о Томми, у него кроме тебя никого не осталось». Это выводило из себя.
Она просто устала думать о других, когда крыша у неё съехала ещё год тому назад, и почему-то никто этого так и не заметил.

Она прекрасно помнит ту последнюю встречу, перед тем, как она уехала в академию. Томми стоял к ней спиной и разглядывал одну из своих новых изобретений, при этом стараясь держать свой мнение при себе, так как злился. Младший брат и правда злился. И она прекрасно знала почему.
Они всегда были разными. Томми кажется унаследовал отцовские гены и был разумен, рассудителен, всегда сохранял спокойствие, даже когда казалось, что всё катится ко всем чертям.
Когда отец скончался, Томми принялся организовывать похороны и обзвонил всех их знакомых, когда же Эш практически не выходила из своей комнаты и не могла заставить себя взять себя в руки. Она не плакала, она не кричала, она даже не срывалась на всех, - Эш молчала, и это было похуже. Уж лучше бы она поскандалила, дала волю своим чувствам, уж лучше бы не закапывала всё это внутри себя.
Но она не могла. Она и до сих пор не может дать волю своим чувствам.
А ведь она всегда была вспыльчивой натурой, которая загоралась подобно спичке и готова была устроить самый настоящий апокалипсис по любому поводу, но не сейчас...
- Ты же знаешь, что тебе необязательно уезжать? - Томми даже не обернулся тогда, хоть и голос его напоминал обиженного ребенка, которому обещали сводить его в зоопарк, а потом пропали на целые сутки.
- Знаю, - ответила она, стараясь вытащить пачку сигарет из кармана брюк.
- Тогда зачем тебе это? Это его не вернет, ты же знаешь. И маму это не вернет, - казалось, что ещё минута и Томми просто не сможет оставаться таким спокойным и обязательно накричит на неё. Он никогда не кричал на неё, чего уж там, Томми вообще ни на кого не кричал, - и этим он сейчас так напоминал папу.
- Чего ты хочешь, Томми? Ты можешь сказать мне, чего ты от меня хочешь? – немного усталым голосом спросила она и обошла его стол, стараясь заглянуть в его лицо, что явно не понравилось брату и он сморщил нос.
- Только мы с тобой и остались Эш. Только мы с тобой. Больше у нас никого нет. Я не хочу, чтоб ты уматывала непонятно куда, - его голос стал требовательным, когда он снял очки и потер переносицу, при этом стараясь казаться взрослее, сильнее, мужественнее что ли, так как привык к тому, что между ними двоими последнее слово всегда за Эш и в этот раз ему явно хотелось нарушить это правило.
- Мне это нужно, Томми.
- Он покончил с собой, почему ты, черт возьми, не смиришься с этим?! – и тут его голос сорвался на крик. В глазах его блестела обида, но это не изменило решения Эш, которая лишь вздохнула, взяла свою сумку и перед выходом бросила ему только «до скорого, братишка».
Она совершенно точно знала, что правильно поступает.
Стеккер знала, что когда ты опускаешься на самое дно, то нельзя никого тянуть за собой, особенно тех, кто дороже всех.

А перед ней сейчас стоит Брайан Солберг и он как всегда неотразим, даже несмотря на помятый и измученный вид. Даже несмотря на то, что и его жизнь сейчас мало напоминает сахарную вату. Да и вообще, он постарел за то время, что они не встречались.
Но, всё равно, Брайан сейчас чертовски напоминал ей о том времени, когда...
- Начнем с того, что если уж моему милейшему братишке нужно было отыскать меня, то он мог сам этим заняться, а не тревожить тебя по такому пустяку. Но небось всех на уши поставил, - Стеккер пожимает плечами в который раз думая о том, что с удовольствием спустит шкуру с Томми, несмотря на то, что он – её единственная семья на данный момент. – «Неблагодарная свинья» настолько устала от того, что все ей напоминают о её «неблагодарности», что решила на какое-то время просто спрятаться, тебя устраивает такой ответ? – нет, не устраивает, судя по выражению Брайана Солберга.
На самом деле, их жизни могли сложиться совсем иначе. Всю жизнь знакомы, а встречаются исключительно тогда, когда весь мир с особым упорством обрушивается на них. И пусть он был намного старше неё, а самой Эш куда больше нравилась его сестра, всё равно чем-то они с Солбергом были чертовски похожи, поэтому неудивительно, что он сейчас сидел перед ней, а не кто-то другой.
- Скажи, Солберг, - что за манера вечно обращаться к нему по фамилии, словно они только вчера познакомились? Но на деле Эш всегда старалась проводить черты между собой и другими людьми. И почему-то так было и с Брайаном, который невольно тревожил её. – как мы до этого докатились, а? Вроде только вчера ты стоял у нас в саду, намного выше меня, держал в руках мою любимую книжку, рассматривая её, а я старалась дотянуться до неё и ворчала себе под нос. Потом, конечно же, ты получил в колено, но... суть не в этом. Как мы до этого докатились, а? – она делает небольшой глоток, нащупав сигарету и старается её зажечь.
- Между мной и Томми ничего не случилось, кроме одного – мы не можем простить друг друга. Я не могу простить его за то, что он продолжает жить как ни в чем не бывало, а он не может простить меня за то, что я никак не отпущу прошлое. Вот и вся сказка про неблагодарную свинью и её брата. – Эш произносит это совершенно спокойным голосом, затягиваясь сигаретой и в который раз касаясь подушечками пальцев царапины на губе.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
sarah paulson

» имя, возраст: Amanda Michelle Lawson ~30 » принадлежность: носитель » профессия: По началу игры - журналист,по совместительству информатор Ренегатов.

» способность: на ваш выбор, но я хотел бы, чтобы способность относилась к ментальным воздействиям » сторона: сначала ренегат, а потом... секрет) » статичное изображение: изображение.

- Самодостаточная и сильная женщина, которая никогда не идёт на уступки. Ты всегда привыкла брать от жизни всё самое лучшее, не отдавая ничего в замен.
- Бойкая журналистка с острым язычком, нещадно ставящая своими каверзными вопросами любого оппонента врасплох. Хорошо развита интуиция, благодаря которой ты легко находишь нужный материал для работы и делаешь из неё сенсацию.
- В феврале 2036-го года решила встать на сторону Ренегатов.(А вот тут маленькая интрига с манипулированием памяти.) Тебе внушили, что ты стала ярым борцом за свободу от агрессоров-вигилантов. ( Но на данный момент ты этого, естественно, не знаешь)
- Поскольку ты совсем не имела опыта в военном ремесле, тебе пришла в голову замечательная мысль: заниматься тем, в чём тебе не было равных - добывать информацию, а после перенаправлять в главный штаб Ренегатов.

Милая, я сломаю тебя,стану ночным кошмаром. Со временем ты привыкнешь ко мне (принудительно) и откроешь все свои секреты, а в конечном итоге встанешь на мою сторону.

Дополнительно:
- Внешность менять нельзя, ибо она идеально подходит этому персонажу;
- Имя сменить можно, но не желательно;
- Если у вас есть вопросы по данному персонажу, можете написать мне в лс;
- Основной сюжет между нашими персонажами продуман: сперва экшн, затем я возьму тебя в плен, что приведёт к играм с твоей психикой. Будет интересно;
- Указанные в биографии факты менять нельзя;
- Я оставил тебе много места для творчества, так что обязательно воспользуйся этим.

п р и м е р    п о с т а

Сет решил остановиться в дешёвом мотеле, дабы немного передохнуть после долгого пути. Он совсем не ожидал, что придётся так далеко ехать. Расплатившись на ресепшене, маг направился прямиком в свой номер, попутно забрав из машины рюкзак. Сет с нетерпением ждал ночи. Он решил провести ритуал, который поможет ему теснее пообщаться с путеводными духами, да и принести им дары в знак доброй воли. Благо, что некромант уже купил бутылку хорошего коньяка. Ведь всем магам известна простая мудрость: хочешь развязать духу язык - налей ему чего-нибудь крепкого.
У многих людей, кто не занимается магией, всегда возникал вопрос по этому поводу. Зачем приносить духам материальную жертву? Ведь они не смогут её съесть, в прямом смысле слова. Всё куда проще, чем кажется. Любая вещь излучает энергетику. А духи как раз-таки и питаются энергией. Стоит заметить, если дары приносятся целенаправленно и с полным пониманием происходящего, то их "энергетическая ценность" возрастает.
К тому же у юного некроманта был козырь в рукаве. Он спокойно мог подселить к себе любого духа и дать ему ощутить пищу так, как ощущает её самый обычный человек. Но это на самый крайний случай для тех, кто совсем несговорчив. И как только подобный дух слышит такое заманчивое предложение, он уже не в силах устоять.
Пока ещё было светло, парень успел принять душ, перекусить и вздремнуть несколько часов. Ведь для запланированного дела потребуется весьма много энергии.
Проснувшись от навязчивого звука будильника, Сет нехотя отбросил одеяло в сторону и сполз с кровати. Умыв лицо ледяной водой, он внимательно посмотрел на своё отражение в зеркале.
- Уже совсем близко. Я чувствую, - приободряющие сказал он себе, не отрывая взгляда от своего лица.
Близилась полночь. Необходимо было всё приготовить для грядущего ритуала. Большое зеркало, которое висело в комнате, станет эпицентром магических событий. Сет поставил напротив него небольшой кофейный столик и стул. Сет положил на стол свой колдовской атам по правую руку от себя. Восковые свечи-колонны колдун поставил по бокам стола. Бутылку коньяка поместил точно по середине, предварительно откупорив крышку. Взяв небольшой стакан, маг плеснул туда горячительного напитка и поставил его так же на стол.  Сет подготовил глубокий подсвечник и три тонких восковых свечи и спички. Последним атрибутом сего действа были травы львиного зева и полыни, которые туго перевязаны нитью меж собой. Всё готово. Пора бы и действо ритуальное совершать!
Для начала Сет поджёг травы, и дымом прошёлся по всей комнате. Перед каждым ритуалом важно окурить комнату, ведь это является в некотором роде защитой, которая не пропустит непрошеных гостей. После того, как парень прошёлся по всем углам и станам в комнате, он оставил травы догорать в небольшой металлической чаше.
- Да пусть откроются врата в загробный мир. Да будет так, - сказал он, зажигая две свечи-колонны, которые находились друг напротив друга. Огоньки сразу же ярко загорелись в кромешной темноте, то и дело звонко потрескивая, словно отзываясь на слова колдуна.
Вынув атам из ножен, Сет слегка порезал свою левую ладонь. Отложив колдовской атрибут, некромант начал рисовать своей собственной кровью на зеркале только ему веданные колдовские знаки, при этом тихо шепча себе под нос:
- Как врата в мир тот я раскрываю, так духов путеводных я к себе призываю! О духи, ведающие во тьме, отзовитесь! Да предо мною появитесь! Не с хУдом, а с благом ко мне придите, да тайны завесу вы отворите! Дорогу нужную мне укажите, да путь в кромешной тьме осветите! Истинно.
Как только все нужные символы были начертаны на отражающей поверхности, Сет принялся скручивать меж собой три тонкие свечи, щедро обмазывая их в своей крови. Поставив скрут их свечей на подсвечник, он зажёг фитили и начал смотреть в то самое зеркало через огонь  свечей.
Через несколько мгновений он услышал голоса вдалеке. Было невозможно понять о чём они говорили. Но буквально в следующую секунду перед его взором начала расстилаться дорога. Картинки с бешеной скоростью менялись одна за другой, показывая некроманту нужный путь. И всё это время Сет старательно пытался запомнить все ориентиры. Но через какое-то время маг понял, что ему преградил дорогу туман. Он протянул руку вперёд, после чего почувствовал, как этот самый туман начал его поглощать. В следующий миг видения прекратились. Тяжело дыша, он смотрел на собственное отражение. Ему казалось, что прошло всего-лишь несколько секунд, на самом же деле прошло уже больше часа. Скрут из восковых свечей давно уже догорел, не оставив после себя и следа. Переведя дух, некромант поблагодарил духов за их ответы, как полагается.
Как только наступил рассвет, Сет выехал из своего отеля навстречу новой жизни. Он уверенно ехал по той дороге, которую видел в видении, опираясь на ориентиры, которые ему указали добрые духи-проводники. Через какое-то время некромант заметил, как туман начал сгущаться. То же самое было и в ведении. Сет почувствовал, как его сердце начало биться чаще, а дыхание стало более прерывистым.
- Что-то пошло не так, - пронеслось у него в голове.
В следующий момент его захлестнул поток неимоверно сильной боли, казалось, что тело начали рвать на части. Перед глазами всё поплыло, маг уже не мог контролировать ситуацию. Руки практически обессилели и уже не могли управлять автомобилем, который на бешеной скорости нёсся по дороге. Из последних сил Сет поднёс левую ладонь к губам и зубами раздербанил слегка затянувшуюся рану. Сет почувствовал привкус крови на губах. Он только собирался создать защитное заклятье, как его сознание кануло в небытие и бесконечную темноту.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
zachary levi

» имя, возраст: Credence, 37 (01/09/2000) » принадлежность: носитель » профессия: до 2023 - сотрудник частного центра для людей со способностями 2023-2030 - сотрудник вашингтонского отдела по работе с девиантными носителями с 2030 - начальник отдела с начала войны - специалист по боевой подготовке(специализируется на контроле и развитии способностей у носителей), mb входит в совет штаба

» способность: управление чужими способностями блокирование способностей определение способностей трансмиграция » сторона: ренегаты » статичное изображение: click

This is the winter of our youth, but I’m not there yet
I’ve   got   nostalgia   running   through   me   and   I   don’t   like   it
       Просыпаясь утром несколькими минутами ранее будильника, Криденс не встречает ужасы прошлого вечера. Они уже погребены в подсознании. Скрыты за плотным слоем новых мыслей и старых обязанностей.
       Сталкиваясь в зеркале с собственным взглядом, Криденс не задается вопросами о том, что могло бы быть. Могло быть хуже. Пока еще не стало. Это все, что стоит знать, дабы не пришлось снова возвращаться к снотворным.
       Отсчитывая оставшиеся минуты до начала тренировок, Криденс в четвертый раз проверяет список новобранцев. Сверяет число явившихся. Вопрос о причинах отсутствия одного из группы так и не будет озвучен. В качестве ответа засчитывается раздавленный взгляд его пары приятелей, уже понимающих, что в курсе подготовки весьма цинично опущена тема смерти.

Ему бы хотелось, как и его брат, застать два тысячелетия, однако, родился он в 2000-м году в семье отставного военного и сотрудницы центра социальной защиты. Два разных взгляда на попытку сделать мир лучше, единое стремление помочь ближнему, дабы оставить после себя что-то позначительнее полок с увесистыми наградами и полных смысла слов на мраморной плите.
Говорят, современным детям свойственно отвергать путь их родителей. Возможно, Он будет другим.

Его поведение не отличается ровным счетом ничем. Те же детские интересы, то же стремление казаться взрослее в чужих глазах, те же проблемы с авторитетом родителей, тот же процесс формирования собственного мнения, пока все вокруг буквально кричат о том, как важно быть "уникальным".

Он и впрямь уникален. Понять в десять лет это довольно сложно, однако, мать проводит не один вечер, объясняя сыну, почему он не должен бояться своего дара. Он и не боится. Ведь каждое празднование Дня независимости всегда запоминалось ему самыми невероятными фейерверками в исполнении его отца, а соседи, конечно же, просто завидовали и вовсе не боялись.

Уже будучи подростком, всего за год до поступления в университет, он находит частный центр поддержки для таких же, как и он. К этому времени в сети он успел познакомиться с достаточным количеством людей, которым действительно нужна была помощь. Именно та, которую он мог бы предложить. В резюме так никто и не заглядывает, просят лишь продемонстрировать свою способность. Пара одобрительных кивков и удивление отсутствующему взгляду общественного изгоя. Стажировка должна помочь ему раскрыть свой потенциал и убедиться в том, что эта работа действительно для него.

Носитель. Он не один день примеряется к новому слову, в которое теперь каждый пытается внести побольше эмоций. Его же скачут подобно кардиограмме сердечника. Порой кажется, что эта работа подготовит его и к войне. Сравнение смехотворное, ведь о какой войне может идти речь, если он, как и многие другие, как те самые герои с экранов, делают все для мира и его людей. В 2023 году по совету собственного начальства он отправляет резюме в вашингтонский отдел по работе с девиантными носителями. Совершенно другой уровень возможностей, совершенно другая степень ответственности.

Он отличный пример образцового американца. Именно того, кто требовался стране именно в этот момент. На его счету продолжает расти количество тех, кому он помог, тех, кого спас и тех, чьи взгляды поменял. За семь лет мир значительно меняется, его же цели остаются прежними. Ему не нравится примерять ярлыки героев, ему не нравятся чьи-то сплетни о повышении. Он не наслаждается достигнутым, однако, видит, как много еще может сделать. Отказывается превращаться в жертву и осознает границы своей способности. Тактичен, сдержан, мягко улыбается, когда кто-то говорит, что невозможно не довериться человеку по имени Криденс. В небольшом круге друзей неустанно гуляет шутка о том, что доверять ему своих девушек и выбор бара все же не стоит.

Свое тридцатилетие он отмечает в качестве начальника вашингтонского отдела. Спорить с тем, что он имеет более чем достаточно опыта, который требуется новичкам, уже проблематично. Они же, не осмеливаясь оспорить авторитет, все же говорят, что ему не помешала бы мягкость и открытость. За следующие пять лет успевает пережить смерть любимого пса, пару болезненных разрывов, три переезда и худшие кошмары, которые еще долго будут посещать его сны и сны миллионов других. Катастрофы 2035 года возвращают его в "поле". Весьма сложно помочь людям, когда самое ужасное уже произошло. Он продолжает пытаться. Теряет несколько очков по пунктам "доброта", "оптимизм", "вера в идеалы". Всего несколько месяцев и чужие слова в голове никак не могут перестать крутиться как заевшая пластинка. Она будет играть еще очень и очень долго. До тех пор, пока эмоции не уступят рациональности, пока он не примет необратимые перемены в мире, пока в голове не сформируется новый способ помощи другим.

       Засыпая глубокой ночью в своей постели, Криденс в очередной раз думает о том, что будет дальше. Он вновь замечает, как сильно стал похож на отца.
       Думает об еще одном подорванном доверии.

I know the winter’s getting colder, but why, just 'cause we’re a little older
Do I relive it, I relive it all?

Hold me in this wild, wild world
Cause in your warmth I forget how cold it can be and in your heat I feel how cold it can get

Криденс никогда не имел большого количества друзей, а с началом войны их число и вовсе сократилось в разы. Он открыт для каждого, невольно создает иллюзию тесной эмоциональной привязанности, но аккуратно рассекает эти нити, напоминая себе, для чего именно живет. Он не возводит себя в статус жертвы, не боится собственных чувств. Открывает душу, искренне переживает каждую из эмоций, что дарит ему эта жизнь, однако, каждый раз обрывисто меняется в лице. Много молчит и точно знает, когда нужно отвлечь собеседника легкой шуткой, дабы тот не задался вопросом "что же на самом деле творится в этой голове".

Отношения с Тесс расписывать не стану, ибо а) естесссственно, это заявка в пару и я бы никогда не погрешила против Чака, б) главное здесь - персонаж. Ну, а отношения и планы на игру это дело двоих. Так что здесь все решать будет совместный мозговой штурм. Разве что могу сказать, вариантов пересечений для персонажей просто масса.

Я всем сердцем люблю Чака и буду счастлива, если вы это разделяете, однако, уточню, что с сериалом этот персонаж не имеет ничего общего. Он полностью самостоятелен, возможно, копирует черты каких-то героев, но жить должен именно в вашей фантазии, а не в чужих сюжетах. Возможность входить в совет штаба считаю оправданной, а потому с таким раскладом у вас будет еще больше возможностей для взаимодействия с другими персонажами. На вашей совести остается добрая часть характера и детали биографии, которые важны не меньше основной информации.
Я не умею и не люблю играть в запой, отписывая посты каждый день и убивая эпизод еще до начала выходных. Ждать же умею долго, при условии, что у меня есть возможность поддерживать с игроком общение. Так что перекидывание постов - вариант проигрышный. От вас - посты от 5к, но чем больше, тем только лучше, от 1 и 3 лица, связь вк/скайп и отсутствие занудства. Будьте проще и будет вам счастье. Способности указаны в порядке приоритета. Внешность и имя не меняются, однако, вы можете придумать и использовать второе имя Криденса, фамилия  в вашей власти. Сам персонаж при необходимости подгоняется под игрока и его видение. Договориться со мной не так сложно.

п р и м е р    п о с т а

All that afterlife, I don't hold with it
All your gods are false, just get used to it

Задумывались когда-нибудь о том, как чувствует себя человек, который однажды просыпается и понимает, что из его жизни вырвали целый год жизни и даже больше? Представляли, каково это, открыть глаза и в первую очередь увидеть перед собой лица людей, которых уже нет в живых? Не чувствовать, что твоя жизнь принадлежит тебе, а твои мысли считываются быстрее, чем успевают сформироваться.
"На тот свет и обратно за 4 месяца": пособие от Терезы Маркетти, исправленное издание с расширенным справочным материалом и новой дополнительной главой "Можно вывести человека из криокапсулы, но криокапсулу из человека - никогда".
Кажется, к Тесс так и не вернулось чувство юмора.
Кажется, к Тесс не вернулись многие из чувств, ранее ей свойственных.
Она не может проснуться и провести в кровати еще хотя бы пять минут. Ее ночные кошмары уже напоминают сюжет сериала в несколько сезонов и, будем честны, его давно стоило закрыть. Ее недоверие к самой себе превышает недоверие, кажется, к первому незнакомцу, окликающего ее по имени. Она не сразу замечает изменения в чертах своего лица и забывает, что сама избавилась от некогда длинных волос, рассыпающихся по плечам.
Тесс чувствует себя чужим человеком. Тесс терпеть не может чувство жалости.
Как утверждает Йенсен, ей еще крупно повезло. По крайней мере не пришлось заново учиться пользоваться ложкой и вспоминать собственное имя. Проблемы с концентрацией внимания со временем пройдут, головные боли решатся при помощи таблеток, а потерянные отрывки воспоминаний...
Так ли ты уверена, Тесс, что хочешь в подробностях помнить, как умирала?
Каждый ее день похож на предыдущий. Каждый день как репетиция к следующему. Иногда ей кажется, что для других она ребенок. Ребенок, с которым нужно быть осторожнее, внимательнее, добрее. Обуза, взваленная на чужие плечи вынужденно. Она следует предписаниям врачей, как и раньше, выполняет то, что ей было сказано и даже на секунду не меняется в лице, когда в очередной раз чувствует собственную слабость и бесполезность. Именно так Маркетти описала бы свое текущее состояние. Полной бесполезности, лишь образ, неуверенно дрожащий каждый раз, когда незнакомые люди узнают в ней ту самую Тесс Маркетти, которая еще пять лет назад надоедала им своим лицом, улыбающимся с каждого телеэкрана. Неотъемлемая часть E.C.H.O., теперь она лишь сдержанно улыбается своим друзьям и обещает придти в форму как можно быстрее. Вместо гения, в совершенстве обуздавшего свою способность, лишь обычный солдат в постоянном режиме ожидания. Некогда Тесс Маркетти. Ныне лишь ренегат, скрывающий отчаянные поиски себя.
Итальянка в очередной раз просыпается с мыслью, что могла бы провести целый день с закрытыми глазами. Она быстро выучила все маршруты в штабе, научилась считать время, не имея доступа к солнечному свету и свежему воздуху, до привычки довела короткое "да, конечно" в ответ на предостережения о лишних физических нагрузках. Именно поэтому она минует тренировочный зал для боевых групп. Отчасти поэтому, отчасти из-за того, что не чувствует себя там комфортно. Не чувствует себя достаточно уверенно. Ей удается вспомнить ее любимый зал для тренировок в родном Маранелло и в излюбленном Лос-Анджелесе. Вполне возможно, ни первого, ни второго уже нет. Воспоминания подкидывают и изображения всех отелей, номер каждого из которого ей удавалось подстроить под свои потребности. Кардио или даже силовые тренажеры. Иногда хватало даже беговой дорожки. Лишь бы была возможность вновь услышать собственное тяжелое дыхание, чтобы почувствовать боль в затекших мышцах. Лишь бы почувствовать себя живой.
Сейчас ей как никогда требовалось это чувство. В максимальном объеме. Настолько, что пульс будет пытаться обогнать себя, настолько, чтобы боль показалась оправданной.
С чувством школьника, нарушающего условия наказания от родителей, Тесс добирается до зала для новичков. На удивление, как правило она была тут одна. Лишь представляла, настолько ли удачно выбирает время, либо же условия войны едва ли ждали, когда новобранцы полностью осознают свою силу, выбрасывая их в поле как ненужного котенка за порог.
Тесс никогда не имела привычки заглушать тишину в голове музыкой. Тесс слышит чужой голос практически сразу же, как только оказывается в зале.
То, что сначала кажется бессмысленным набором слов быстро собирается в смутно знакомую мелодию. К сожалению, исполнитель хитов не может подтвердить, действительно ли эта ситуация вызвала на лице Маркетти улыбку. Смех и вовсе не звучит в клетке этих стен, но каким-то образом все равно рождает мысли о себе.
- С каждым днём выглядите всё лучше и лу...
И снова. Блондинка не издает и звука, но губы свойственно усмешке почти незаметно двигаются, взгляд заметно смягчается и даже в движении плеч заметен, кажется, забытый рефлекс.
Заняв каждый свое место, Маркетти и Раушен продолжают поддерживать неловкое молчание. Кажется, лично они виделись лишь раз или два, однако, поверхностным представлением о мужчине итальянка уже обладала. Тем, что сложилось уже в пределах штаба. Что до нее, то собственное имя, произнесенное даже с самой малой долей уважения, не уставало напоминать о человеке, который был стерт целым годом сна и еще несколькими месяцами замедленного саморазрушения головного мозга. Впрочем, проблема одного человека по сути и не проблема вовсе. Главное - не показывать, что она существует.
- Если мне не изменяет память, то с конца куплета, - пальцы изящно плывут в воздухе, пересчитывая невидимые строчки, - Ну да,  как раз с you're dangerous, I'm lovin' it. Кажется, я даже не родилась еще, когда эта песня была популярна, - на этот раз она действительно смеется. Смех непривычно скрипит в ушах. Слишком непривычно, - Извините. Глупо будет сказать, что я не смеялась с 36-го года? Это что-то нервное, я уверена. К тому же у вас отличный голос, а у песни неплохой ритм для кардио, - сознание предлагает напеть этот самый ритм, но Тесс спешно стирает из головы все лишние эмоции, оставляя базовую вежливость. Она так и не поприветствовала тренера, но, пожалуй, для этого самую малость поздновато. Впрочем, как и спрашивать, не помешает ли она и поспешно сбегать, сетуя на подкачавшую удачу.
Тесс едва ли представляет, какими еще фразами разбавить этот разговор, а потому медленно направляется к манекенам для отработки ударов. Мимо внимания проходит необходимая защита для рук и банальнейшая разминка. Еще пара минут в роли бунтующего ребенка и с мыслями о предстоящих наставлениях в стиле "в вашем положении не стоит так усердствовать".
Первый удар и следующая за ним боль.
Но ты ведь в порядке, верно?
Еще один удар, сопровождающийся еще большей силой.
Способность не оставляет на теле шрамы, не правда ли иронично?
Глухой стук о твердую резину и срывающееся дыхание.
Совсем скоро ты будешь в порядке, Тесс.
Крепко сжатый кулак, который под силой неконтролируемого рефлекса моментально окружается невидимым силовым полем, замирает всего в десяти сантиметрах от ярко красного манекена, заставляя его лишь немного сдвинуться в бок, словно она хотела поправить его положение, а не снести с опоры.
- Можно вопрос? Когда вы решаете, что обучение новобранцев окончено? Их готовность определяется... временем? Навыками? Они проходят какие-нибудь тесты? - голос итальянки то и дело обрывается частым дыханием и излишней жестикуляцией ноющих кистей. То, что кажется внезапно всплывшей мыслью, вопросом, ответ на который ей так кстати представляется в лице специалиста, на самом деле по меньшей мере - воображаемая бомба. Навязчивая мысль. Целый рой подобных, невероятно синхронно повторяющих, что она тут надолго. В этой клетке множества стен. Взаперти с ощущением, что единственное, что она могла и должна была делать, на какое-то время лишь бесполезная мелочь, а где-то там уже ведется подсчет людей, которых она должна была защитить.

OK, I'll admit. I'm not innocent
I did everything and I would again
I'm not listening, I've heard everything
Graveyard whistling, I'm into it

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
courtney eaton

» имя, возраст: Adria Sjöberg-Reyes / Адриа Сьоберг-Рейес 24 года (можно младше, но не старше). » принадлежность: Носитель. » профессия: В прошлом - ветеринар (либо студентка ветеринарного факультета, зависит от выбранного Вами возраста), ныне - член медгруппы главного штаба.

» способность: Перечислю в порядке приоритета - телепортация, прохождение сквозь объекты, кролокинез (он только на первый взгляд кажется безобидным), метаморфизм (по списку второе место занято акцией, но с Дормамму можно договориться), влияние на поля вероятности, анимализм, адаптивная память мышц, трансмиграция, аглиокинез, криокинез, эффект хамелеона. Другие предложения с удовольствием выслушаю. Есть также еще один интересный вариант - заимствование способностей. Плюс ее в том, что время от времени вы сможете менять способность; минус - вы будете сильно ограничены в физических контактах с другими людьми (как Роуг в «Людях Икс»).  » сторона: Ренегаты.

superhuman - 1982
● Дочь аргентинца и шведки, отсюда и необычная двойная фамилия, которую в штабе зачастую сокращают до просто «Рейес», как более привычную для англоговорящих. Переехала с семьей в США в годичном возрасте. Трилингв.
● О семье говорить не любит. И не говорит. Все, что известно о родных Адрии благодаря Гуглу ее приятелям-ренегатам - это то, что ее отец был умеренно известным в определенных кругах писателем. Живы ли ее близкие или нет, поддерживают ли ренегатов, общается ли девушка с кем-то из семьи - об этом история умалчивает.
● Адриа работала в скромной ветеринарной клинике переживающего не лучшие дни Грейт-Фоллс (шт. Монтана), когда в марте 2037-го туда ворвалась оставшаяся в живых, но сильно потрепанная часть боевого отряда ренегатов. Клиника была первым на их пути местом, где они могли получить срочную медицинскую помощь. Врачи, работавшие там, согласились помочь, поставив ренегатам всего одно условие: «Мы вас залатаем, и вы сразу же проваливаете». Они стремились помогать четвероногим нуждающимся (и с начала войны делали это преимущественно безвозмездно, подбирая раненых бродяжек), но проблемы им были не нужны, и в войну никто из них ввязываться не желал. Никто, кроме Адрии.
● Девушка собственноручно спасла одного из наиболее пострадавших ренегатов, и когда спустя некоторое время те были готовы вернуться к своим, она увязалась с ними. Так и началась история Адрии-ренегата.
● Прошла курс полевого врача, продемонстрировав удивительную выдержку и хладнокровие, словно врач с двадцатилетним стажем. Сейчас почти все свободное время проводит в тренировочном зале, возвращаясь оттуда с головы до пят в синяках и ушибах, зато довольная собой. Схватывает все на лету - наставники по боевой подготовке говорят, что Рейес очень способная. Это играет ей только на руку - девушка лелеет надежду рано или поздно перевестись из медиков туда, где ее энтузиазм и упорство будут более полезны.
● Адриа закрытая, но не заносчивая; собранная, но не холодная. Несмотря на ангельскую внешность, к настоящему времени способна не моргнув глазом ампутировать конечность, если того требует ситуация, потому что жизнь пациента для нее всегда превыше собственных сомнений и страха. В то же время, она не из тех врачей, что нянчатся с ранеными как с детьми и подтирают им нюни. Она убеждена, что ее дело как военного врача - это спасать жизни, а не выполнять роль личного психолога и плакательной жилетки. Вся эта ее напускная суровость, конечно, не касается братьев наших меньших, в которых Адриа души не чает.

«А вы точно не сестры?» - эту фразу Адриа и Эвелин в свой адрес в штабе слышали бессчетное множество раз. Они действительно очень похожи и могли бы сойти за родных сестер, но если исключить внешность, Рейес и Форсберг (теперь уже Ньютон) - полные противоположности друг друга.
Адриа не может представить себя хранительницей очага и образцовой женой - она находится в вечном поиске своего места в этом мире и слишком ценит свою независимость. Ей чужды душевные страдания, все это она хранит при себе, считая подобное глубоко личным и боясь показаться слабой в глазах тех, кто в этой войне чувствует себя в своей родной стихии. Она красива, но убеждена, что красота для нее лишь обуза, мешающая окружающим увидеть в ней не хрупкую девочку с хорошеньким личиком, а сильную личность, и поэтому намеренно скрывает себя за неброской одеждой и игнорирует макияж и прочие «рюши», хотя умудряется выглядеть превосходно, даже будучи вымазанной в грязи и запачканной кровью.
Когда Рейес попала в штаб, она была направлена под опеку Эвелин, чьей задачей стало познакомить новенькую со штабом и работой. Они работали в одну смену, отлично поладили, и в конечном счете девушка стала кем-то вроде протеже Эвы, и после ее ухода из медгруппы (Эва сейчас живет за пределами штаба) Адриа успешно заняла место Эвелин и справилась с работой не хуже, а то и лучше своего ментора.

Первое: имя и фамилию не менять, я их долго и старательно подбирала Но так как «ö» большинство шрифтов не читают, можно для удобства заменить ее на обычную «о».
Второе: она не Мэри-Сью, не делайте ее таковой. То, что она способная, не значит, что у нее получается абсолютно все. Выберите что-то одно и сделайте это ее фишкой)
И третье: это только основа персонажа, которую можно и нужно оживлять Вашим виденьем и идеями. Не стесняйтесь предлагать что-то или спрашивать, если кое-что (по персонажу или по матчасти) осталось непонятным, я с радостью объясню, посоветую и помогу определиться со всем, что нужно)
А еще у Вас есть возможность в процессе игры попробовать свои силы не только в качестве полевого врача и члена медгруппы - я специально прописала Адрию сюжетно «гибким» персонажем, упомянув, что она умеет адаптироваться и стремится выйти за рамки амплуа девочки-врача, и я легко могу представить ее в стане IRB, например (особенно, если от отца ей передалась любовь к писательству и журналистике). В общем, скучать в такой роли будет сложной и трудновыполнимой задачей, и если Вы действительно хотите развивать персонажа, вариантов для этого просто куча) Я очень хочу, чтобы Адриа появилась на Револте и стала важной ее частью, осчастливьте меня

п р и м е р    п о с т а

1  7  :  3  8Эвелин все еще жива. Но, будучи прикованной штырем к полу, она не могла даже закричать - каждое крохотное движение, каждый вдох вызывал такую нестерпимую боль, что на попытки воззвать о помощи не хватало ни сил, ни храбрости испытать очередной прилив агонии. Да и кто ее услышит? В соседних комнатах никто не живет, а до обрушения поблизости были лишь вечно пустующий, никому не нужный зал для отдыха с сиротливо стоящим в углу пыльным столом для пинг-понга, да пост охраны, которая большую часть рабочего времени проводит где угодно, только не там, где положено. И камеры...
Камеры.
Ослепленная этой мыслью, Эва, на секунду забывшись, потянулась вперед, но спустя всего мгновение с громким криком откинулась обратно - вскрикнув в большей степени от собственного бессилия, нежели от боли. Так, что этот яростный вопль пробил вакуум в ее ушах. Она снова могла слышать.
Но легче от этого не стало - Эва по-прежнему не могла шевельнуться и, стиснув зубы, молча копила боль в себе.
«Нужно подняться... Майк... Найти выход...»
Казалось, в этом пограничном состоянии между сознанием и лихорадочным бредом у нее возникали верные мысли и хоть какое-то подобие плана, но все это разлеталось, как кегли под ударом шара для боулинга, стоило только накатить новой волне боли.
Еще одна попытка сдвинуть с себя обвалившийся кусок крыши не принесла никаких результатов, кроме осознания собственной беспомощности. Адреналин в крови постепенно ослабевал. Это значит, что скоро рана в нижней части живота и ушиб на голове, едва не расколовший ей череп, полностью вступят в свои права и отнимут у Эвелин возможность думать о чем-либо, кроме желания поскорее умереть.
Сколько времени она провела с закрытыми глазами? Три, пять? Возможно, гораздо дольше. И она бы наверняка осталась дремать навечно, если бы не увидела перед собой его лицо. Снова, как когда-то на берегу реки, много лет назад. Только на этот раз она знала: он никуда не исчезнет.
- Майки, - едва слышно выдохнула она и на секунду прикрыла глаза, чтобы унять взорвавшуюся в ране боль и не вскрикнуть. Но по крайней мере, она все еще чувствует ее. Это хороший знак.
Он жив. С ним все в порядке. Его не придавило обломками, не расплющило решеткой, не... Он здесь. И теперь ей стало гораздо спокойнее. И хотелось спать.
- ... оставайся со мной, - донесся до нее голос Майка, будто прочитавшего ее мысли, и Эва слабо кивнула в ответ.

1  8  :  3  2В следующий час она и в самом деле пожалела, что не умерла еще там, вместе с ренегатами, оставшимися под завалом. Майк нес ее так осторожно, словно она была сделана из хрусталя, и продолжал говорить с ней, чтобы не дать потерять сознание, но Эва мало что понимала из его слов и думала лишь об одном.
Как же. Чертовски. Больно.
Одежда на месте раны насквозь пропиталась кровью, а штырь перемещался в поврежденной плоти при каждом шаге, заставляя Эвелин беззвучно корчиться в мучениях, и все, чего ей хотелось - это взять и вырвать из себя проклятую железку, чего бы ей это ни стоило. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она несколько раз тянулась рукой к штырю, намереваясь покончить с ним раз и навсегда, и лишь голос Майка вовремя останавливал ее от необратимого - голос, казалось, доносящийся издалека, но блокирующий в ее разуме все посторонние звуки, даже ее собственное тяжелое дыхание.
Оставаться в сознании. Не отключаться. Не ради себя, а ради него.
У нее не хватало сил, чтобы сказать что-то в ответ или хотя бы просто подать голос, но в моменты, когда боль ненадолго отступала, Эва едва ощутимо, насколько позволяли силы, сжимала его руку, чтобы он знал: она все еще здесь и, сколько бы времени у них ни осталось, будет с ним до самого конца.

1  9  :  1  3Приглушенное освещение, писк аппарата жизнеобеспечения из палаты напротив и стойкий запах лекарств, впитавшийся в эти стены, и который не спутаешь ни с каким другим.
Он потерял счет времени. Сейчас ему казалось, что он только что обедал с родителями в их скромной квартире на севере Рокфорда и выслушивал нотации матери по поводу опасности, которой он подверг себя и их, примкнув к местным вигилантам... А в следующее мгновение уже был убежден, что лежит в этой палате не один месяц. Правда заключалась где-то на границе двух этих крайностей. Правда в том, что Кейси Спенсеру оставалось жить от силы пару часов.
- Воды, - прохрипел он и в который раз получил отказ. - Прошу, - умоляюще простонал парнишка, но девушка, наблюдавшая за ним из кресла напротив, твердо покачала головой и лишь смочила его пересохшие губы влажным бинтом.
Кейси знал ее. Видел несколько раз, когда та навещала своих родителей. Эвелин, дочь соседей из семнадцатой квартиры, дочь того монстра, стараниями которого его мать и отца разорвало на куски, а он сам вынужден медленно и мучительно умирать уже третий день, довольствуясь обществом той, кого хотел видеть рядом меньше всего.
Заражение тканей началось еще в первые сутки - это стало ясно, когда периоды между приступами судорог сократились до немыслимых пределов настолько, что отличать лихорадочный бред от реальности уже было невозможно. Странно, что он вообще до сих пор жив. Многочисленные внутренние травмы и ушибы органов, едва ли не выглядывавших из дыры в боку - его не сможет спасти ни один врач и ни один, даже самый маститый целитель.
Ни у кого из врачей не хватило смелости закончить страдания парнишки какой-нибудь убойной дозой инъекции, которая подарила бы ему покой. За это, корчась в очередном припадке, он уже не раз их проклял, громко и злобно - всех до единого, и в особенности Форсберг, все эти два дня смотревшую на его потуги раздражающим жалостливо-щенячьим взглядом.
Кейси закашлялся - вместе со слюной хлынула и кровь, а вкус железа во рту словно напоминал: «Твое время на исходе». Спенсер и сам это знал  - боль в боку притупилась несколько часов назад, и совсем скоро он совершенно перестанет чувствовать свое тело.
На этот раз, когда Эвелин потянулась в его сторону, чтобы стереть кровь со рта, Кейси не сопротивлялся. Теперь, стоя на пороге смерти и почти физически предчувствуя конец своего недолгого пути, он вдруг понял, что не готов. Не готов встретить последние минуты своей жизни один. Что вообще не готов уходить.
Ждет ли его что-то дальше? Или шестнадцать лет пустой жизни и пара бессмысленных потасовок ради войны других людей - это все, что он оставит после себя?
Схватив Эвелин за руку, Кейси тихо разрыдался, как ребенок. Впрочем, он им и был.
- Мне страшно, - произнес умирающий Кейси Спенсер в далеком январе 2037-ого, а Эва, провалившись куда-то между сном и чужими воспоминаниями и переживая предсмертный ужас вигиланта, эхом повторила в настоящем, держась за Майка, как за спасительную соломинку, - Я не хочу умирать, - слова, так же сказанные в беспамятстве, но теперь уже принадлежавшие одной только Эвелин.

1  9  :  4  6Они шли уже не один час. Сейчас Эва с трудом ориентировалась во времени (вернее, не ориентировалась вовсе), но даже в таком состоянии могла сделать простейшие выводы по солнцу, которое уже давно скрылось за горизонтом. Майк несет ее несколько часов подряд. Он еще не оправился после того, что учинили ренегаты, он пробыл в тюрьме черт знает сколько времени и, быть может, тоже ранен. Майк двигается вслепую, он понятия не имеет, куда идти и где искать помощь, и она тоже - Эва не знала эту местность, и, вполне возможно, вокруг на десятки километров нет ни души, ведь штабы специально сооружают подальше от жилых мест...
Со временем боль ослабевает. По разным причинам - она либо отступает, либо поглощает твою сущность, становясь частью тебя на тот короткий срок, что тебе уготован. И тогда проживать оставшиеся минуты становится легче.
Спустя некоторое время Эвелин смогла открыть глаза и вдохнуть, не сжимаясь при этом от боли. Рана больше не пылала - напротив, словно потратив все запасы своего тепла, организм «перегорел», и теперь Эву бил легкий озноб. Значит, крови едва хватает на то, чтобы поддерживать в ней жизнь.
Майк упрямо пробивался вперед, не выпуская ее из рук. Он мог быть уже на полпути к своим. На пути к свободе - без проклятых решеток и блокирующих браслетов, без регулярных допросов и вмешательств мозголомов ренегатов в его сознание...
- Остановись, - тихо произнесла она, понимая, что шансы отыскать помощь вовремя ничтожно малы, но Майк продолжил двигаться вперед, - Пожалуйста, - повторила Эва и призывно коснулась его плеча.
Сколько важных слов она не успела ему сказать. Сколько долгих и счастливых лет они могли провести вместе. Возможно в ином будущем, где нет ни Линкольна Риндта с его пророчествами, ни вигилантов с их деспотичной жаждой всеобщего порядка, всё так и было. Или будет?..
- Чудная выдалась прогулка, - и хотя в глазах стояли слезы, Эва улыбалась. Неважно, когда ее не станет - сегодня, завтра или через десять лет. Если его лицо будет последним, что она увидит в этой жизни, это значит, что все было не напрасно.
Не обращая внимания на пульсирующую боль и кровь, по-прежнему сочащуюся из раны, Эвелин потянулась к Майку и поцеловала. Так, как поцеловала в самый первый раз, в дождливом Вудстоке. Так, как если бы это был их последний поцелуй.
Обняв его за плечи, она прижалась к его груди и, поддавшись внезапно накатившей сонливости, закрыла глаза.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Ethan Hawke, Sam Rockwell, Robert Downey-Jr., Mark Ruffalo, etc.

» имя, возраст: Lionel Watts/Лайонел Уоттс (любое другое)/около 40 лет и старше. » принадлежность: На ваш выбор. » профессия: Ранее - сотрудник Госдепартамента США. Преступник, обвиненный в шпионаже и передаче секретных сведений страны, предатель Родины. Текущий статус - бывший заключенный, освободившийся из тюрьмы в ходе военных действий, вигилант; может выступать в роли разведчика/аналитика/искателя на испытательном сроке.

» способность: Омнлингализм, астральная проекция, гениальность, эмпатия, эффект хамелеона, убеждение - наделите персонажа чем-то, что могло помогать ему в его прежней деятельности. » сторона: Вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

Талант везде пробьет себе дорогу, - эта фраза как ничто другое описывает характер Лайонела, парня,
который слишком долго дышал амбициями, прозябая в безвестности и обыденности, чтобы потом отказываться от благ жизни.
Простая семья - крепкая, хорошая, но не слишком богатая. Никаких сокрушающих маленький мир простого человека трагедий.
Желание большего - разумное и закономерное желание для сметливого и толкового юного Уоттса.
Много усилий и раннее понимание, что без капельки лести, уступок и обмана в жизни не обойтись. И еще большой интерес к миру. Любовь к нему - как ни странно.
Все эти факторы помогли Лайонелу в конечном итоге взлететь на вершину успеха - получить великолепное образование и поступить на службу в Госдепартамент США, это логово хитрых исполнителей воли правительства, способных отстоять свои убеждения в любой точке мира. Образ американского трудяги, нещадно эксплуатируемый Уоттсом, пошел на пользу его политической карьере, на лестнице которой Лайонел, конечно, блистал, но невероятных прорывов не совершал. До поры до времени. Звездный час Уоттса настал после того, как ему предъявили обвинение в шпионаже.
Мотивы, толкнувшие Уоттса на скользкий путь предателя, могут быть разными. Вы можете превратить его в долгосрочный проект китайцев, русских, немцев, кого угодно - эдакого собственного бриллианта, которому было суждено ярко засиять на политическом горизонте США под чутким руководством его настоящих боссов. Можете представить его предательство как акт нравственности и превратить Лайонела в аналог Сноудена. Но лучше всего, если Уоттс окажется человеком, который слишком увлекся открывшимися перед ним возможностями и совершил ошибку, из-за чего попал в западню (долги, острая потребность в деньгах, компрометирующая ситуация - все, на что вам хватит фантазии. Как вариант - можете опираться на реальные прототипы наподобие Роберта Ханссена) и стал сливать информацию чужакам, что и стало его погибелью.
Лайонел Уоттс получил пожизненное и стал заключенным в тюрьме супермаксимальной безопасности, как и полагается врагу государства номер один. Однако война освободила его и подарила ему второй шанс. После недолгих раздумий Лайонел предпочел встать на сторону вигилантов, полагая, что человеческая природа изначально порочна, и лучше уж иметь дело с проверенными сволочами, чем с представителями ренегатов, больно смахивающих в его глазах на организаторов революций низов. К тому же, у вигилантов было больше средств.
А значит - и больше возможностей выписать ему индульгенцию и подарить новую жизнь. Свободную жизнь. И самое главное - перспективную.

Наши персонажи не были связаны до войны, однако у меня имеется парочка идей, которыми, как мне кажется, имеет смысл делиться уже в непосредственной беседе.

Пожалуйста, НЕ превращайте его в модных ныне высокоэффективных социопатов. Уоттс не такой. Он живой человек, со своими страстями и привязанностями, а не воплощение бездушности, смотрящее на всех свысока.
Лайонел прекрасный манипулятор, верно, и умеет втираться в чужое доверие, его этому учили, в конце концов, но, несмотря на некоторую беспринципность и потрепавшие его годы заключения, ничто человеческое ему не чуждо. Подарите ему остроумие, вдохните в него капельку жизни и при этом играйте на всеобщем недоверии - думаю, нам всем это понравится.

п р и м е р    п о с т а

Воспринимая жизнь как обязательную череду побед и противостояний, ты невольно приговариваешь себя к болезненному постижению разочарования.
Есть битвы, которые нельзя выиграть.
Нельзя одолеть растущую внутри тебя пустоту. Нельзя обогнать уходящий день. Нельзя прогнать ночной кошмар.
Невозможно спрятаться от самого себя. Во всяком случае — надолго.
Курт хорошо умел скрывать своих скелетов. Поднаторел в этом искусстве в течение долгих лет на доблестной службе. Службе, которая подчас требовала в качестве главных критериев правильности поступков полное отсутствие совести. Службе, которой он подарил свою жизнь, пожертвовав при этом семейным и личностным счастьем. Возможно, не только своим.
И сейчас ему приходилось пожинать плоды этого грустного выбора.
С момента допроса, устроенного Флинном и ставшего эдаким откровением для немца, прошло несколько дней, но Бреннер по-прежнему не находил себе места, что, соответственно, крайне негативно сказывалось на его душевном состоянии и, как следствие, поведении. Теперь за его мрачной фигурой по пятам вышагивало раскаяние — из-за того, что случилось после той злосчастной встречи с дознавателем. Он не должен был нападать на того человека. Не должен. Как и не должен был прожигать глазами дыры в Карро вчера на празднике. Как же повезло, что Марш утянула его из бара на празднование американского Дня независимости под открытым небом. Если бы Бреннер остался в тесных стенах, где воздух насквозь пропитался терпким запахом алкоголя, кто знает, не нажил бы он себе еще большее количество неприятностей, которых и без того хватало с лихвой.
Но дело было отнюдь не в этом.
Совсем не в этом.
Все было куда хуже.
Предательство Изабель (какое это уже по счету? Второе?) было мощным ударом, который буквально сбил ее всегда спокойного и рассудительного бывшего мужа с ног. Он все еще тешил себя надеждами, что в данные Флинна закралась ошибка или что Белль обходится простыми речами и подписыванием петиций в защиту Линкольна Риндта, как это делает большинство отчаянно храбрых либералов — сидя у экранов ноутбуков. Или, что тоже вполне возможно, она поддалась влиянию своего нынешнего супруга и молча улыбается рядом, пока он, этот проклятый Ландау, воображает себя спасителем человечества. Еще одним.
Как же Бреннер их всех ненавидел.
Всех до единого. Его — за то, что влез в чужую жизнь (о, на самом деле Курт прекрасно понимал, что сам во всем виноват, но ведь так приятно в моменты злости перебросить ответственность со своих плеч на чужие); ее — за то, что она никогда не принимала мировоззрение самого Курта, отказывалась прочувствовать его боль и продолжала играть в то, что ей было непостижимо; себя — и, пожалуй, эта ненависть была самой черной из всех перечисленных.
Бреннера грызло чувство вины. Именно оно вынуждало его терять контроль над собой и смотреть на проходивших мимо людей рассерженным волком. Ему было бы проще пережить рухнувшие на него, как лавина, новости, если бы не грязный секрет, неаккуратно вытащенный Флинном на свет божий. Он мог бы попробовать мысленно переключаться с одной проблемы на что-то другое, но внутренний конфликт был куда масштабнее, чем можно было предположить. Курт оказался на омерзительной развилке. Или думай о том, что тебя в очередной раз предала женщина, которую ты когда-то любил, или вспоминай о том, как ты стал преступником, собственной глупостью обрекшим десятки людей на верную смерть.
Прекрасная в своем отчаянии дилемма. Дилемма, разрешить которую было невозможно — она, как потревоженный злой дух, приходила к нему во снах и не отступала от него днем.
Флинн, сам того не ведая, открыл ящик Пандоры.
А у Бреннера не было сил его закрывать.
Но он, конечно, не изменяя своей привычке запираться в себе, оставался существом социализированным — что, вероятно, было не так уж хорошо, если принимать в учет его последние "выходы в свет".
По счастью, временная отчужденность Бреннера не вызывала сомнений у подавляющего большинства окружавших его людей, поскольку замкнутость всегда была отличительным свойством немецкого характера. Внешне — полное хладнокровие. Не подкопаешься. А отстраненный взгляд — да на войне сложно оставаться душой компании. Так и жили. И Курта это вполне устраивало. Ему не нужны были советы и дружеское плечо. Они тут не помощники.
Но он явно недооценил прозорливость одного человека.
Курт вздрогнул, заслышав свое имя и знакомый голос. Повернулся на звук и встретил идущую навстречу грациозную женщину улыбкой — надо заметить, вполне искренней. Первоначальная реакция сработала быстрее паранойи. Аньель.
Вербек импонировала ему с давних, еще довоенных времен, и ее присутствие на стороне вигилантов в целом и этом штабе в частности было большим подарком для Курта. Ему нравилось в ней ее сила духа, внутренний стержень, умение постоять за себя и отсутствие сантиментов по отношению к близким — это их роднило, это, скорее всего, их друг в друге и привлекло, положив начало хорошей дружбе.
Да, Аньель была его другом, что само по себе удивляло многих штабных жителей.
А еще Аньель была дознавателем ВСБ.
Вот и паранойя.
— Мадемуазель Вербек, — ему нравилось обращаться к ней в соответствии с европейскими нормами, как, собственно, и ей — к нему. Маленькая дружеская традиция, напоминавшая флирт. — Почту за честь сопроводить вас, — Курт намеренно отозвался на французском языке, немного пострадавшем вследствие частого употребления в Африке — смягченном, обветренном под жарким дыханием экзотических диалектов.
За обменом любезностями последовала реплика, которая насторожила Бреннера еще больше, но деваться было некуда — из цепких коготков Вербек не уйдешь. Оставалось только покориться судьбе и уповать, что произошло что-то еще, что обратило внимание Аньель на себя помимо его постной физиономии.
— Что-то случилось? — долгожданный вопрос прозвучал только после того, как они покинули бункер.