Апокалипсис. Такое ёмкое слово, универсальное для обозначения бесконечного множества вещей. В христианстве это текст – откровение, со словом же «Армагеддон» оно употребляется в значении конца света или катастрофы планетарного масштаба. У каждого, безусловно, хотя бы раз в жизни случался свой собственный конец света. И здесь уже не до обозначений и терминологии, ведь для каждого человека апокалипсис - свой. Для кого-то это вспышка солнца или разразившаяся вирусная эпидемия, для кого-то всё сводится к нашествию зомби, а для кого-то "Армагеддон" - лишь череда личных трагедий, что сбивают с ног и вышибают из лёгких воздух. Трагедий, после которых нет никакой возможности жить дальше как ни в чём не бывало. Трагедий, из которых не так-то просто выбраться живым и здоровым. Чаще – побитым, истерзанным, с ощущением гадкого, липкого, вязкого на душе. Реже – поломанным настолько, что всё, кроме самого факта выживания, теряет свою важность.
«Он пришел в себя в каком-то грязном темном переулке, лежа в ворохе старых картонок и газет. Не то, чтобы такого с ним никогда не случалось, но в данном случае Чарли понятия не имел, как он тут очутился. И он не помнил, чтобы вчера что-то пил. Он приподнялся и сел, озираясь вокруг. Переулок был мрачным и незнакомым. Чарли попытался потереть лоб и тут же ткнул себе в лицо чем-то мягким. Оказалось, что в одной руке он по-прежнему сжимал метелочку для пыли. Во второй оказалось то самое странное устройство, похожее на часы, которое снова притворилось мертвым. Устройство Чарли помнил. Как убирался в кабинете — тоже. Но вот что было потом... Память отказалась работать наотрез. Это было немного досадно, однако, раз ничего поделать с этим было нельзя, не стоило на этом зацикливаться. Гораздо досаднее было то, что ни его котелка, ни трости, не оказалось нигде поблизости, хотя Чарли основательно обыскал все близлежащие кучи хлама. Оставалось лишь надеяться, что они так и остались в подсобке на работе, а не сгинули бесследно вместе с куском его памяти».
   
|
|
|
    
|
Crossover Apocalypse |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Crossover Apocalypse » Конец пути - начало нового » растет и крепнет Враг
— растет и крепнет Враг — |
— Описание эпизода — |
История о том, что некоторые китобои настолько преданны своему мастеру, что готовы влезть в пасть волкодава и пощекотать ее изнутри, лишь бы узнать побольше и почувствовать свою полезность. А истории о фанатичной преданности часто заканчиваются плохо.
Не слишком ли далеко ты зашел, китобой?
Отредактировано Delilah Copperspoon (03-03-2017 20:29:51)
- Еще кое-что. Я убил гончую, ее… ее череп поднялся в воздух, и она вновь возникла из ниоткуда. Для уверенности я разбил эту черепушку, - поделился своими наблюдениями китобой, после чего завел свою левую руку за спину, поклонился. - Мастер.
Уже через мгновение его образ рассыпался перед господином на бесчисленное количество осколков, и убийца появился уже на крыше теплицы возле усадьбы, еще одно – он сидит на одной из множества каменных труб и наблюдает за ведьмами, что кружат снизу по двору.
Отличаемся ли мы от них? Безусловно.
Дауд сделал свой ход в их с Далилой игре, единственное, что остается – информировать его о том, что может поджидать впереди, оказывать ему всяческую поддержку. По этой причине маска перекочевала с головы на пояс Томаса, в руках возникли дешевая сигарета с зажигалкой. Клинок Дануолла любит курить, а, как известно, ветер далеко разносит дым: если повезет, то это собьет ведьм с пути.
Где-то чуть дальше мелькнула тень Дауда, и Томас щелчком пальцев бросил окурок через крышу в сторону ворот. Маска вновь скрыла лицо, и китобой вновь сменил свое месторасположение. На этот раз – балкон. Перчатка легла на перчатку, и облокотившийся на перила ассасин в который раз принялся считать женщин.
Преданы ли они ей? Хех, как можно подметить – нет.
Счет прервал красный макинтош, скользнувший к девушке в красной блузе. Все имеет свою цену, ведьмы Далилы стоят совсем немного. Хватило лишь желания, мешка с золотом и упоминания Дауда для того, чтобы склонить одну из них на другую сторону.
Платили ли Лерк? Почему она пошла против него? Почему не вогнала нож в спину, зная о силе Дауда? Не столь важно.
Все внимание отныне было приковано к фигуре в красном. Уже скоро она останется одна.
Ведьмы… чем-то цепляли. В них не осталось той женской красоты, что очаровывает мужчин, но осталась красота дикая, природная. Все как на подбор худощавы, не особо высокого роста, каждая – в зеленой паутине, на которой ютятся раскинувшие лепестки цветы. Стебли словно были частью ведьмы, перетекали с плоти на ткань, их пересечения рисовали странные узоры…
Чем наделила их Далила помимо переноса? Увы, это лишь предстоит узнать.
Довольно, она вполне могла лишь подыграть перекупщику. Томас вздохнул и очистил свой разум от ненужных мыслей.
Пальцы оплели клинок.
Короткий вдох.
Прыжок.
Второй этаж – это совсем немного, здесь от силы три метра от края балкона, примерно метр и семь десятков сантиметров в росте женщины. За секунду падения она успеет отреагировать: услышит шелест краев одежды, тихий скрип резины от крепкого сжатия рукоять – только вот времени у ведьмы нет.
Ноги слегка подогнулись перед соприкосновением с телом.
- Ха..?
Подошва обрушилась на затылок, буквально вдавливая лицо жертвы в грязь, не давая и возможности оповестить своим криком окружающих, острие прошло сквозь тело и коснулось земли, пробив легкое и сердце.
Выдох.
Оттащив тело и омыв руки с клинком в грязной луже, Томас представил себе гробницу в самом начале своего пути, нарисовал с помощью воображения щели вокруг входа, мелкие детали на каменной плите. Представил бродящих по кругу гончих. Представил себя под землей…
…и обрушился на землю перед статуей ведьмы с приличным стуком. Ошибки случаются.
Отредактировано Thomas (24-01-2017 03:38:33)
Время бежало, время неслось, катилось камнями с горы, набирая все большую скорость и готовясь сбить с ног. Это была гонка: кто будет быстрее, кто успеет первым. Это была игра. Игра из тех, которые надо называть с заглавной буквы. Дауд шел за ней по пятам, и порой ей казалось, что еще немного, и она услышит его дыхание на своей шее, почувствует запах табака – он был так близко, он шел за ней, он приближался так быстро, что можно было только восхищенно сказать: да, это профессионал. Впрочем, его приближение радовало ее гораздо меньше, после того, как Билли не смогла сделать то, что от нее требовалось. В ее воображении любимица Дауда должна была нанести решительный, сокрушительный удар: для чего иначе Далила делилась бы с ней тем, что имела? Но Билли не справилась, смазала всю картину, испортила всю ее работу, ведь удар должен был быть, как… как завершающий аккорд, как размашистая роспись на портрете. Конец. Финал.Столько работы насмарку. Что же, Дауду все равно ее не догнать. Она почти закончила, она работала усердно, самоотверженно, она вложила все в этот портрет. И убийце Джессамины, который уже давно растерял все симпатии черноглазого, ее не достать. Он протянет к ней руку, уже понимая, что проиграл, а она будет смеяться прелестным ротиком юной Эмили. И она прикажет уничтожить китобоев и поймать ей Дауда, она закует его в цепи и будет смеяться над ним. Как жаль, что такой талант пропадет втуне: она бы хотела, чтобы он служил ей. С другой стороны, у нее будет лорд-защитник Аттано – от которого, впрочем, придется рано или поздно избавиться, как только она поймет, что он почуял подвох. Если, конечно, он не придет к ней в Бездну, чтобы остановить ее: кто знает, не подбросил ли Чужой двум серконцам одну и ту же кость. Тогда она избавится от него еще раньше.В любом случае, ни тому, ни другому не жить. И если Аттано – красивая мордашка и сильные руки, то Дауд после их игры в кошки-мышки стал для нее чем-то большим, чем просто преследователь. Он воплощал в себе ее симпатии и ее страхи, и все перепуталось так сильно, так туго, что она сама не могла распустить этот узел.Все почти кончено. Далила вдыхала запах свежих красок на холсте. Осталось совсем немного, еще несколько последних мазков, и она будет смотреть на мир глазами новой императрицы. Все, о чем она мечтала, все, чего жаждала, наконец-то будет в ее руках. Она снова вернется в свое детство – но на этот раз в нем уже не будет младшей сестры, отобравшей у нее все, включая сытую жизнь и родную мать. Девочка так много страдала, и Далила избавит ее от этих страданий. Они ожесточают душу, они так ломают, но сегодня все закончится. Еще немного, Эмили, и ты больше не будешь страдать.«Я возьму на себя твои страдания и тяжесть твоего правления».Управлять ей будет куда как сложнее, чем маленькой девочкой. Она знает, что делать. Она знает, как и от кого избавляться. Постепенно люди, приведшие ее на трон, сменятся другими. А что касается ее «сестер»… Далила остановилась перед ее собственной картиной, изображавшей путь в Бездну, и ее губы искривила жесткая, неженственная усмешка. Останутся лишь те, кто в равной степени преданны и полезны ей. Остальным ее сила больше ни к чему – так что пусть владеют ей последние часы, наслаждаются ложным ощущением власти и вседозволенности.Она так и не сдвинулась с места. Губы плотно сжаты, глаза сужены, взгляд – направлен сквозь яркие краски полотна. Когда Далила смотрит глазами своих статуй, черты ее лица как будто заостряются, становятся хищными, она замирает, как кошка, готовая прыгнуть на свою жертву.Это не Дауд. Всего лишь один из его китобоев. Далила чуть склонила голову набок, одновременно словно бы погружаясь в собственную статую: она была настолько щедра сегодня, что не пожалеет разговора даже для какого-то прихвостня Дауда. И она заговорила губами белоснежной статуи.– Неужели кроме Билли у Дауда нет других достаточно искусных слуг? Ему пришлось приводить с собой то, что осталось? Или, может, тобой просто не жаль пожертвовать?Улыбка заиграла на ее губах. Она понимала, что появление китобоя означает лишь одно: Дауд уже где-то рядом. Но у нее еще есть время. Ему не успеть. Ее ведьмы ненадолго, но задержат его. Она растворилась в воздухе, чтобы снова появиться – но уже в гробнице, за спиной у китобоя. Уж она-то благодаря своей статуе прекрасно видела, что делает.– Даже интересно, насколько ты ему дорог, – негромко, но очень четко произнесла она.А ее разум тем временем отсчитывал драгоценные секунды.
Отредактировано Delilah Copperspoon (16-04-2017 13:02:03)
Статуя. «Это означает “проблемы”», - так отреагировал Дауд. Тогда, на берегу, он поморщился, когда услышал о расставленных каменных изваяниях, что наводило на очевидные мысли. Хотя и вопросов это не отбавляло.
Теперь Томас был уверен - каждая статуя есть копия, они ничем не отличаются друг от друга: стиль, пропорции, материал. Единственное различие – это их позы. Например, у этой ладони скрывали лицо ведьмы. Каменная Далила словно была напугана либо же пыталась спрятать от мира сего свои слезы.
Только лишь клинок потянулся к художнице, как из-под рук посыпалась побелка, и гробницу заполнил нагловатый по своему звучанию женский голос.
- Неужели кроме Билли у Дауда нет других достаточно искусных слуг? Ему пришлось приводить с собой то, что осталось? Или, может, тобой просто не жаль пожертвовать?
Провокация, не более, никакой реакции на столь обидные слова не последовало, будь то агрессия, испуг или что-либо еще, никакой дрожи, разве что под противогазом губы китобоя расплылись в недовольной ухмылке. Его догадка оказалась верна, пускай и не полностью – статуя была живой. Но вот обладает ли она разумом? Стоит ли ожидать нападения? Ответ себя ждать не заставил – сзади раздался характерный для переноса отзвук, а следом за ним – все тот же голос с той же интонацией, вполне себе живой, без каменного скрежета.
В целом, все складывалось довольно паршиво для обоих.
Дауд на марше, у него есть вполне себе реальный шанс догнать свою цель в этом чертовом подвале.
Но он же и запретил приближаться к цели, что уж стоит говорить насчет нейтрализации?
Убийца не отказался бы от глотка духовного бальзама.
При всем этом, мисс Копперспун вряд ли догадываться о его состоянии.
Ничего не мешало оставить труп Томаса среди шныряющих кругом крыс.
Но подлого удара не последовало, что может означать относительно мирный настрой. Но каков шанс?
Риск – дело благородное. Если она заболтается, я явно смогу выбраться отсюда и поведать господину о своей встречи.
- Неужели Вы потеряли всяческую веру в Ваши способности после инцидента с Билли? – колкостью ответил ассасин на колкость. – Или же у великой Далилы нет других достаточно искусных слуг? Ей пришлось явиться самой или, может, она считает нас ни на что не способными игрушками в руках мастера?
И вот, ситуация в корне меняется, уже подмастерье стоит позади высокомерной девицы, рука обвивает талию, холодная сталь своей тупой стороной жмется к горлу. Но будем честны, хоть кто-то ожидает бездействия от носителей меток?
Разве что авторы глупых фанфиков.
Если он не дурак и не глупец, он не обидится на ее маленькую колкость – зачем обижаться на глупости? Считала ли она, что Дауд держит рядом с собой дураков и неумех? Отнюдь. По правде говоря, она немного завидовала ему, изначально находившемуся в более выгодной позиции с его Тайными узами. Если ей приходилось звать тех, кто способен услышать и откликнуться, он мог выбирать сам. Он мог присматриваться и оценивать, в то время как ей приходилось довольствоваться тем, что есть. Она и получила в конечном счете то, что есть – расходный материал.Но что же ей, из-за этого говорить ему «Добро пожаловать, проходи, располагайся»?Она не удивилась его ответной язвительности, не удивилась и не оскорбилась – было бы из-за чего. Чужие слова – их было слишком много в ее жизни, чтобы все еще задевать и ранить ее. Специально для всех острых слов она обзавелась кожей, твердой, как ее статуи. Далила рассмеялась ему в ответ, не торопясь хотя бы положить руку на рукоять тесака, не то что всерьез браться за него. У нее был звонкий, чистый, задорный смех четырнадцатилетней девчонки, а королевы ведьм должны смеяться совсем не так – в представлении обывателей, разумеется. И смеялась она, если по-настоящему и искренне, всегда с запрокинутой головой.Китобой в одно мгновение оказался у нее за спиной, и Далила в очередной раз отстраненно подметила, насколько смертельные объятия схожи с объятиями любовными – одна крепость, одна сила, одно острое, отчаянное устремление. Она прижалась к нему с резким выдохом, подыгрывая, прикрывая глаза. Будь это Дауд, она бы испугалась, с его же подчиненными – ведьма положила пальцы поверх его рук, мягко сжимая, но не торопясь вонзать когти.– Мне стало интересно, кого еще он привел с собой, – насмешливо ответила она, разливая свой голос как теплый, искристый, наполненный солнцем мед. – А ты весьма темпераментен, – эти слова прозвучали как щедрая похвала, какой одаривают не каждого. – Но почему-то не спешишь меня убивать.Она качнула бедрами, как будто танцуя, все еще прижатая к китобою и как будто даже наслаждающаяся этим моментом близости – Далила не торопилась вырваться, не дергалась и не…– Я могу закричать, и мои сестры будут здесь прежде, чем ты сможешь перерезать мне горло. Если ты вообще решишься это сделать, – голос опускается почти до шепота, и губы ведьмы изгибаются в улыбке, когда ее пальцы скользят по его руке на ее талии в… пожалуй, ласкающем движении.Ей стоило труда не рассмеяться совсем тихо. Ее пальцы смыкаются на его руках, хотя, конечно, женским пальцам сложно удержать сильные мужские руки, а за их спинами, разбрасывая фонтаном землю, вырывается на воздух кровошип, в одно мгновение метнувшийся к китобою, чтобы оплести его руки. Ему не составит труда избавиться от пары стеблей, потому что она не собиралась призывать больше хищных растений, и тут уж китобою придется выбирать: держать ее или рваться на волю, пока кровошип не попытался обвить и его тело.
Отредактировано Delilah Copperspoon (16-04-2017 13:01:16)
Насмешки, дальнейшие провокации, издевки: все повторялось, затягивая настолько, насколько только можно эту игру. Далила была… довольно странной. За игривостью что-то было, китобой был готов поставить свои сапоги на это, ибо как-то иначе трактовать интонации и действия ведьмы было попросту невозможно: она жалась, строила из себя томную персону, терлась бедрами, но с неподдельной нежностью касалась его рук. Она будто высмеивала его.
Чувства поддались бы соблазну при их наличии.
Интуиция продолжала упрямо твердить о своеобразной проверке воли.
Здравый смысл уже давно сообщил о том, что кто-то слишком далеко зашел.
Пальцы ведьмы продолжали свое движение, перебирая резину перчаток. Сладкий голосок пытался одурманить убийцу, наверное, с этим и столкнулась Билли, столкнулась и пала ниц пред Копперспун. Наверное, она все же была слаба духом, отчего и потерпела крах. Впрочем, это лишняя мысль. Сейчас не об этом.
Ответом на слова главы ковена было лишь молчание – за все то время, что разговорчивая девица провела в объятиях плоти и стали, Томас не проронил и звука, лишь тихо сопел фильтром маски. Зачем она..?
Он знает, что цель не закричит вопреки оброненным словам, как минимум высокомерие, подмеченное еще при встрече на базе, не даст ей это сделать, что бы ни предпринял заместитель Дауда. О, нет, он стал ее игрушкой…
Доказательством этой мысли послужил не самый крепкий охват рук и возникшие из ниоткуда растения. И, если первое – это не проблема, то стебли могут доставить неудобства.
…по ее мнению, конечно же. На деле все было иначе, ибо ладонь, не выпуская клинка, продвинулась до состояния, когда горло Далилы оказалось между плечом и лучевой костью. Будто бы предостерегая от глупых, необдуманных движений, Томас ненадолго сжал «треугольник» вокруг шеи, перекрыв доступ к кислороду.
- Предсказуемо. Я ждал большего от той, что грозит господину кончиной, - прошептал китобой, предварительно фыркнув. Переплелись их ноги, вторая рука ухватилась за ребра противника, прижимая к себе со всей возможной силой. Придется постараться, чтобы сбежать.
Его шумное из-за маски дыхание было для ее слуха как прикосновение жесткой шерсти к коже. Она разговаривала с ним, выманивала из него ответ, но он держался так, как будто боялся, что если произнесет еще несколько слов, отвечая ей, то потеряет разум и преклонит перед ней колени – а ведь она и не хотела власти над его разумом и волей, как прежде было с Билли. Почему он молчал? Чего ждал? Что же, это правда, китобоев Дауд тренировал не для разговоров, однако эта молчаливость уже была излишней.И он выбирает дальнейшие объятия – вопреки хищно обвившему его руки кровошипу и вопреки тому, что он продолжает обвивать уже ноги китобоя. В ответ на его движение, которое должно было ее напугать, Далила закрыла глаза и приоткрыла губы – как если бы и это предупреждение было всего лишь игрой. Почему бы и нет, некоторым нравится немного придушивать своих партнеров. Она почти обмякла в его руках, касаясь затылком его плеча и не открывая глаз, и движения его рук только срывали с ее губ прерывистые вздохи.– Полегче, милый, мы едва знакомы, а ты уже такой напористый, – выдохнула она, улыбаясь почти мечтательно. – Я поощряю страсть, но твоя заставит смутиться даже меня.Она уже понимала, что он ничего ей не сделает. Сделал бы, если бы мог. Дауд запретил? Какая… запутанная выходила ситуация. Хотелось бы она знать, как он собирается из нее выпутываться – и в буквальном смысле тоже: кровошип, прежде действовавший агрессивно, теперь вился по их прижавшимся друг к другу телам, добавляя объятиям китобоя крепости.– Хочешь, чтобы я показала тебе все то, что приготовлено для Дауда? – имя главаря китобоев прозвучало с особенным выражением, особенной страстью, почти нежностью. – И что дальше, китобой? Сколько ты планируешь так простоять? Тебе нравится меня обнимать? – тихий, полупрозрачный смешок. – Лично мне начинает нравиться: не каждый мой любовник так обнимал меня и боялся выпустить хотя бы на миг, – она прикусила губу, и после короткой паузы ее голос снова зазвучал – на этот раз вкрадчиво и интимно: – Всегда было интересно, какие вы там, под масками. Китобой, а китобой, сними маску, я хочу на тебя посмотреть. Я загляну в твои глаза и проведу пальцами по твоей коже – обещаю, я не буду царапаться.
Отредактировано Delilah Copperspoon (16-04-2017 14:57:30)
- Я не верю Вам, Далила. Если Вы и правда умны и опасны, все эти слова – попытка отвлечь, не более того.
Комплименты, ложные эмоции, и все это буквально в паре шагов от фигуры в плаще с косой в руках. Глупо.
Ничего, кроме ползущих по телу растений. Глупо.
И человек хочет захватить власть над Империей Джессамины? Китобой был готов рассмеяться в лицо тому, кто заявил бы о правдивости этой мысли, а уж если собеседник Томаса осмелился сообщить, что Империя в руках Копперспун войдет в золотую эпоху – катался бы по земле, избивая кулаки в грязи, что-то на уровне пошлых анекдотов в местных пабах. С каждой минутой разочарование в его уме лишь усиливалось. Не здесь, нет. Ситуация все еще требовала хладнокровия и трезвого ума, несмотря на все попытки местного шута допустить обратное.
Раз вытрясти из ведьмы чего-то полезное для Дауда невозможно, следует продолжать путь, попытаться найти ловушки, которые поджидают его мастера: промедлить значит подставить его, предать его доверие забвению. Благо цветастая позволила взять минуту для передышки.
- Забудьте, – раздался вновь мужской голос в женской обители. – У нас нет лиц, как у Вас и Ваших подданных нет души и моральных ценностей.
Клинок мимолетно сверкнул в руках китобоя, отразив холодный свет цветов своим лезвием прямо в глаза Далиле. Воспользовавшись этим, китобой перенесся прочь из цепких объятий растений, оставив женщину один на один со своими детьми.
- Помимо маски, Вы спрашивали насчет других «искусных» слуг, госпожа Копперспун, или как иногда себя называете – Колдуин, верно? Что же, я сниму с себя маску. – Китобой срезал один из бутонов с тела собеседницы, учтиво поклонился, кинул пыль себе под ноги и растворился в воздухе. – Мое имя – Томас. Я рад, что мы встретились.
Фантазия привела его в одну из высоких труб, что простираются из глубин особняка. Везение ли, случайность, но внизу не обнаружилось языков пламени – видимо камин был завален или заслонен чем-либо и давно не использовался, черт его знает на что хватило их фантазии. Вжимаясь спиной и упираясь руками и ногами, ассасин начал свой спуск вниз, стараясь шуметь как можно меньше. Медленно, но вполне успешно, надо заметить. Стоило осмыслить встречу, подумать о том…
Отредактировано Thomas (18-04-2017 12:21:47)
Губ Далилы касается улыбка – не злая усмешка, а настоящая улыбка, и она чуть качнула головой. Она тихо, едва слышно смеется в ответ на его слова. Она получает удовольствие от его присутствия, от этой забавной игры, в которой он не может причинить ей вред, а она – не хочет. Зачем бы ей этого хотеть? Он – всего лишь один из китобоев Дауда, и все свое внимание она отдала именно Дауду, а его ручной мальчик пусть живет, ей не жалко. Скоро ей будет принадлежать больше, чем одно это поместье, и принадлежать по-настоящему – вот тогда она и поразмыслит, не слишком ли долго банда китобоев терроризирует аристократию. А может, наоборот, ей самой понадобятся их услуги: ей еще рано или поздно избавляться от тех, кто является нынешними «союзниками» принцессы Эмили.Еще один смешок: разве ждала она от китобоев чего-то другого? Даже умнице Билли пришлось переламывать себя, чтобы начать помогать ей и предать Дауда – а значит, большинство китобоев и вовсе почитали его за полубога: старый убийца неплохо постарался, воспитывая их. Вода, конечно, точит камень, но на это понадобилось бы время. Поэтому сейчас один из этих китобоев был готов разорвать ее просто за то, что Далила перешла дорогу их главарю и настроила против него лучшую ученицу. Был готов – но не мог.– Как нет ее и ни у кого из вас, милый. Все мы здесь давно продали душу Чужому.Ей было нужно, чтобы китобой, наконец, перестал пытаться ее удавить, и кровошип даже не подумал пытаться задерживать или хватать его – когда он перенесся прочь, умное растение почти обвило ее саму, заключая в некое свободное подобие кокона. Несколько секунд оно готовилось отражать удары, а затем, повинуясь ее воле, ушло в землю. Далила, насмешливо щуря голубые глаза, посмотрела на китобоя.– Однажды китобой уже снял передо мной маску. Когда-нибудь это сделаешь и ты.Ее ведьмы шептались порой, что леди Далила обладает даром предвидения. В некотором роде так и было: она видела обрывки будущего, находясь в Бездне, хотя и не все из них могла расшифровать. То, о чем она говорила сейчас, было другого рода: она не станет гоняться за одним-единственным китобоем, потому что у той, что станет императрицей Островов, будут другие, более важные, занятия, но сейчас Далила предрекала, что однажды они увидятся снова. Не в этом году и не в следующем – может, через много лет, но она еще увидит, как и он снимает маску. В этом ведьма была уверена. Она не шелохнулась и не дрогнула, когда одна из роз с ее воротника упала в ладонь китобоя – только губы дрогнули в торжествующей улыбке. На его месте она бы не стала оставлять себе памяти о ведьме – особенно о такой, как она.– Береги своего мастера, Томас, – только и успела произнести она, прежде чем китобой исчез. Помолчав, она с улыбкой провела пальцами по коже груди и шеи. – Но лучше бы для тебя, чтобы он отступил – иначе он примет смерть из моих рук.С тихим шорохом ее фигура рассыпалась во мраке гробницы и появилась из ничего наверху, на виду у ведьм.– У нас непрошеный гость. Ищите. Ритуал не должен быть сорван.Спустя несколько мгновений она уже входила в Бездну через картину. Если что-то случится, ее ведьмы знают, как и где ее искать. А Дауд – пусть думает, пусть рыщет, время на то, чтобы узнать о загадке картины, ему тоже потребуется.
Отредактировано Delilah Copperspoon (18-04-2017 14:14:46)
Вы здесь » Crossover Apocalypse » Конец пути - начало нового » растет и крепнет Враг
